– Здравствуйте, – сказал Лавочкин первым, хотя подозревал, что обычно гонцы спешат приветствовать баронов, а не наоборот.

– Здравствуйте-здравствуйте, – странным тоном ответил посланник.

Снова воцарилась тишина.

Солдат закинул ногу на ногу. Визитер стоял, не двигаясь и не спуская глаз с парня.

– Ну?

– Ах, да, – гонец словно переключился на другой канал загадочный, расстегивая верхние пуговицы камзола. – У меня для вас бумаги от короля.

Он вытащил из-за пазухи немаленький пакет. Коля взялся за край, однако гонец не отпускал. Эта молчаливая дуэль продолжалась мгновения. Парень перевел взгляд с пакета на лицо посетителя, и тот разжал пальцы.

– Должен признаться, – проговорил визитер, – я не вполне гонец, знаете ли… Разрешите представиться. Хельмут Шпикунднюхель, командир особого королевского полка и начальник сыска.

Командир полка был не в восторге от выволочки, устроенной ему королем Генрихом. Однако он признал, что проморгал появление такого важного лица, и решил сам составить впечатление о Николасе…

– Садитесь, пожалуйста, – Коля показал на кресло.

– Присяду с удовольствием, – улыбнулся одними губами Шпикунднюхель, занимая предложенное место. – Я не мог не найти повода лично освидетельствовать, то есть засвидетельствовать, что называется… Потрясающая победа, барон, примите поздравления. Но перейдем к делу.

– Что, вы уже и дело завели? – спросил солдат.

– Ха. Ха. Ха, – неестественно рассмеялся Хельмут. – У нас есть дела на всех, и до всего есть дело, уважаемый барон. Не стану скрывать, лично к вам накопились вопросы…

Обычно после этих слов собеседники главного сыщика-карателя королевства начинали или лебезить, или гневно посылать его подальше. Рядовой Лавочкин имел преимущество перед прочими собеседниками Шпикунднюхеля: солдат ничего не знал о репутации Хельмута и его службы.

А репутация была такова, что об особом королевском полке старались вообще не говорить.

Парень удивил сыщика, продемонстрировав крайне нетипичную реакцию – вообще не поменял благостного расположения духа.

– Давайте, отвечу! – весело сказал Коля.

– Было бы удобнее побеседовать у меня в апартаментах, – закинул удочку Шпикунднюхель.

– Вы уж извините, но мне надо собираться, отдохнуть, то, се, – солдат указал на пакет.

Хельмут помрачнел:

– Я настаиваю…

– Я тоже раньше настаивал. На сахаре, на дрожжах. Отличное пойло получалось, – нахально сказал парень, которому посетитель нравился все меньше и меньше.

– Значит, вы отказываетесь от сотрудничества?

– Значит, я не представляю разницы между разговором тут и в ваших апартаментах.

– Молодой человек! Ваш новый статус не спасает вас от ответственности.

– Перед кем? Перед вами?

– Перед королем.

– Король поручил мне представлять его интересы в соседнем государстве. Завтра поеду. Я, заметьте, не увиливаю.

– Это меня и беспокоит, – Хельмут прищурился. – Человек в разгаре своей популярности спокойно принимает весть о ссылке…

– Как-как?

– Я хотел сказать, посылке. Посылке за рубеж, туда, где о Николасе Могучем слыхом не слыхивали.

– А что мне тут делать? Обо мне знают, я помог нескольким людям, стал чемпионом боевых искусств. Денег вон заработал, – он кивнул на комод, где стоял аккуратный ряд мешочков с талерами. – Не пора ли двигаться дальше? Мир посмотреть…

Коля начал понимать: излишнее внимание сыска к его персоне опасно. Начнут следить за бароном Николасом – найдут принцессу Катринель.

– Похвальные мотивы, – Шпикунднюхель кивнул. – Удачного пути. Не стану задерживать.

– Задерживать? По подозрению в чем? – улыбнулся солдат. – Извините за шуточки. Прощайте.

– До свидания, – с нажимом проговорил глава особого королевского полка и удалился.

Знакомство с Хельмутом оставило неприятное впечатление. Коля поторопился к Тиллю.

– Сейчас тут был некто Шпикунднюхель, хотел меня в апартаменты свозить. На беседу. Я отказался.

Глаза Всезнайгеля быстро забегали, мудрец закусил верхнюю губу.

– Неожиданно… – протянул он. – Очень некстати этот нюхач объявился… Надеюсь, вы ему не сильно грубили?

– Ну, в общем и целом…

– Понятно. Теперь нам придется туго. Старина Хельмут упрям, как ишак. За нами будут следить. Ничего, вывезем Катринель. А они еще и проводят.

Конечно, Всезнайгель трезво оценивал ситуацию. Особый королевский полк – серьезный противник, враг. С учетом давнего соперничества мудреца и главы полка риск возрастал на порядок. Шпикунднюхель не только ненавидел магов. Он был противником присутствия в королевстве самой должности придворного колдуна. Хельмут ориентировался на опыт Наменлоса, где монарх провозгласил политику удаленности государства от волшебства. В Наменлосе было несколько сильных колдунов, в том числе брат Тилля, к ним обращались в особых случаях.

Шпикунднюхель полагал влияние Всезнайгеля на короля опасным. Глава сыска постоянно интриговал против мудреца.

Рядовой Лавочкин постучался в дверь Катринель.

– Входите, – донесся голос принцессы.

– Катринель, шапка-невидимка у тебя? – спросил Коля, не зная, с чего начать.

– Конечно. Тебе она нужна? Ты куда-то идешь?

– Нет, просто завтра она понадобится. Ты готова?

Девушка закрыла глаза.

– Наверное… Не знаю. Здесь я выросла. А родилась в другом королевстве, его через несколько лет не стало, оно слилось с соседним, когда мама вышла замуж за Генриха. Стольноштадт стоит почти на границе тогдашних королевств. Так что я тут дома.

– Знаешь, я тебя понимаю. У вас здорово… За время, которое я здесь провел, со мной случилось столько всякого, сколько не случалось там, в России. Но я ужасно хочу вернуться. И верю в то, что вернусь. И ты не раскисай. Настанет час, и ты вернешься в Вальденрайх.

– Хотелось бы верить…

В предрассветной мгле Коля и Тилль вышли во дворик. Оба в походной одежде, оба бодрые и ко всему готовые. Всезнайгель в неизменных зеленых цветах, Лавочкин – в бордовом.

Хайнц уже запряг карету и погрузил вещи. Солдат быстро оседлал Кобылку, укрепил знамя, положил в одну седельную суму мешок со своей выстиранной и аккуратно сложенной солдатской формой, ботинками, автоматом и флейтой, во вторую поместились кошель с деньгами и запасная местная одежда. Часть талеров Лавочкин оставил у Всезнайгеля на сохранение.

Мудрец оглядел окна и крыши окрестных домов. Наблюдателей не было. Прошел к голубятне, взял сизую птицу, прикрепил к лапке капсулу с письмом брату, выпустил голубя, вернулся к карете.