мелькают искры. У меня такое ощущение, что мы могли бы сейчас разжечь огонь, окажись под нами хворост.

– Хочу тебя просто до одурения, – шепчу напротив ее кожи, спускаясь поцелуями на шею.

– Кир, подожди. Кир, что такое? – судорожно шепчет она, но уже впивается пальцами в мою куртку, притягивая меня ближе.

Жарко, пиздец просто. По спине стекает струйка пота, и я, на секунду оторвавшись от Ягодки, сбрасываю с себя верхнюю одежду и свитер, оставаясь только в футболке.

– Такая теплая, мягкая, – продолжаю говорить, пока тяну вверх ее футболку. Полностью не снимаю, просто задираю, чтобы добраться до груди, которую тут же сжимаю. Перекатываю между пальцами соски, а потом накрываю рот Марьи своим, чтобы она не стонала вслух. – Тише, маленькая. Ты должна вести себя очень тихо. Обещаешь?

– Да, – выдыхает она напротив моих губ, и я погружаю в ее рот язык. Вкус Марьи смешивается с моим. Наш поцелуй влажный, сочный, пошлый и порывистый.

Срываю с нее пижамные штаны и опускаюсь ниже. Целую ее грудь, терзаю соски зубами и губами, выпуская их с причмокиванием. Рот полон слюны, я никак не могу наесться Ягодкой. Она такая вкусная повсюду, что сводит челюсти от удовольствия. Забрасываю ее ногу себе на плечо и добираюсь языком до центра ее удовольствия. Маша впивается пальцами мне в волосы, царапает кожу головы, пока я вылизываю ее. Пью ее соки, наслаждаясь пульсацией, которая становится все чаще, давая понять, что она близка к оргазму. Ввожу в нее сразу два пальца и, согнув их, нажимаю на заветную точку, ускоряя движения языка. Тяжелые вздохи Марьи разрезают тишину прихожей, а потом из нее вырывается тихий, сдавленный стон ровно за мгновение до того, как все ее тело начинает трясти.

Я вылизываю ее дочиста, а потом целую внутреннюю сторону бедра. Поднимаюсь, прокладывая языком влажную дорожку по ее животу к груди, которую тоже не обхожу вниманием. Целую Марью. Глубоко и жадно. Член готов прорвать джинсовую ткань. Расстегиваю ширинку, доставая раскаленный ствол. Натягиваю на него резинку и, подхватив Марью под попку, резко поднимаю ее вверх. Она обнимает меня ногами за талию, а руками – за шею. Практически сливается с моим телом. Осталось только одно самое важное движение.

– Нежно не будет, Ягодка.

– Я и не просила, – шепчет она мне на ухо и прикусывает мочку. Как только ее влажный язык пытается зализать укус, я врываюсь в нее на всю длину, и Маша прикусывает мое плечо, тихонько застонав.

Я жестко долблюсь в нее, не забывая сминать сочные половинки попки и кусать нежную кожу. Вылизываю ее рот, сминаю и кусаю губы. Жадно набрасываюсь на шею, словно голодное животное. А она поощряет это своими стонами, жарким дыханием, безумно колотящимся сердцем, вибрации которого, мне кажется, я могу почувствовать своей грудью.

Последний толчок самый глубокий и самый жесткий. Я чувствую ее пульсацию, потому что она взлетела вместе со мной. Чувствую, как толчками наполняю презерватив спермой. Ощущаю горячее дыхание Марьи на моей щеке. Но ничего не слышу. В ушах только звон, потому что я оглушен этим оргазмом. Подброшен вверх, где парю и никак не могу прийти в себя.

– Кир, поставь меня на ноги, – возвращаюсь на землю от шепота Марьи. – Нам нужно привести себя в порядок.

Позволяю ей спуститься по моему телу и коснуться пола, но не отпускаю до конца. Надо выбросить презерватив, одеться, но я заключаю ее щеки в свои ладони и прижимаюсь своим лбом к ее.

– Как же я хочу забрать вас к себе. Скоро все закончится, и я смогу это сделать.

– Я не буду жить в той квартире, где ты живешь со своей женой.

– Скоро она перестанет ею быть и свалит оттуда.

– Я все равно не перееду туда.

– Тогда я куплю нам дом. Только нужно немного потерпеть, ладно? Совсем чуть-чуть. Неделька, и я буду весь твой. Скажи, что любишь.

– Кир…

– Маш, скажи. Я люблю тебя. А теперь скажи в ответ то же самое.

– Это было такое признание? – негромко хихикает она.

– Мгм. Ну же, скажи.

– Я люблю тебя, – шепчет она и легонько целует меня, а я хватаю ее за затылок и углубляю поцелуй. Он снова жадный и порывистый, но именно такой мне сейчас и нужен.

Я чувствую, как отпускает напряжение. Как уровень адреналина в крови снижается, и сердце замедляется, перестав тарахтеть, ломая ребра.

– Ты голоден? – спрашивает Маша, когда я наконец перестаю терзать ее рот, и мы начинаем одеваться.

– Я только что прекрасно поужинал, – подмигиваю и надеюсь, что она видит это в свете луны, пробивающемся из окна кухни напротив. – На балкон можно?

– Зачем?

– Курить хочу, пиздец просто.

– Идем на кухню. Дверь на балкон гремит, разбудим Аришу, а я ее и так еле уложила.

Закрыв дверь на кухню, я открываю окно и, присев на подоконник, закуриваю.

– Ты почему не спишь так поздно? – спрашивает Марья, набрав стакан воды и устроившись на стуле с ногами.

– По делам ездил.

– Все хорошо?

– Мгм. Решил пару важных вопросов, и теперь все точно будет отлично.

– Кир… я понимаю, что, наверное, не имею права это говорить, потому что сама на это подписалась, но… мне не нравится роль любовницы.

– Ты не любовница.

– А кто я?

– Моя любимая женщина.

– Наличие жены автоматически делает меня любовницей, разве нет?

– Маш…

– Твои друзья даже не знают о моем существовании! Когда Дава позвонил, ты даже не представил меня ему! Просто сказал, что это не Вероника!

– Ягодка, потерпи еще немного, ладно? Совсем чуток. Я обещаю, что потом буду кричать миру о тебе, но сейчас мне надо пережить выборы.

– Вероника согласилась на развод?

– Да.

– Это хорошие новости, – она так шумно и облегченно выдыхает, как будто задерживала дыхание в ожидании моего ответа. Моя ранимая девочка. Все такая же, какой была три года назад.

Глава 45

– Ягодка, – нежно произносит Кир, глядя мне в глаза. – Мне нужно пропасть на неделю.

– В каком смысле «пропасть»? – поднимаю голову и наблюдаю за тем, как он щелчком отправляет окурок в окно и закрывает его, спустившись с подоконника.

– В общем… – он трет затылок. Упирается бедрами в стол за спиной и берется руками за выпирающий край столешницы. Не знаю, зачем отмечаю каждую мелочь, но, наверное, так я помогаю себе оставаться в моменте. Потому что нутром чую, что озвученное Кириллом мне не понравится. – Эту неделю мы с Никой будем играть в образцовую семью.

– Что? – выдыхаю приглушенным шепотом.

– Так надо для предвыборной