Политика Хрущёва также ударила и по мне. Ведь в конце 50-х он затеял масштабные военные реформы, обернувшиеся сокращением 3,5 миллиона профессиональных военных! Причём многие офицеры-фронтовики увольнялись «просто так», даже без пенсии!

Честно сказать, никогда бы не думал, что подобные сокращения могут коснуться разведки и специальных сил, но, увы, коснулись. Хотя выбор у меня был, я мог переждать кадровую чистку, вновь отправившись в Юго-Восточную Азию. Боевые действия ещё шли в Лаосе и Камбодже, да и в самом Вьетнаме опять начиналась заваруха – не желая рождения новой коммунистической державы, начали активно «мутить воду» американцы.

Но возвращаться в душные джунгли и вновь расставаться с семьёй я не пожелал. Достаточно рисковал собой, хотелось наконец-то пожить после 12 лет войны.

Мне удалось выбить офицерскую пенсию и устроиться учителем французского языка в Арзамасе. Мама уже плохо видела, отец стал совсем тяжёлый, зато жена продолжила шить, потому в средствах мы были не особо стеснены.

Только после 55-го года закончился военный цикл моей жизни. 37-летний, ещё достаточно молодой, я в то же время чувствовал себя древним, прожившим сотню лет стариком. Так и было, ведь жизнь на войне течёт совсем но-иному, а я посвятил ей треть своих лет.

Иногда, конечно, не хватало того азарта, который давала схватка, иногда возникала мысль или вернуться в армию (может, куда бы и сгодился), или устроиться в иную силовую структуру. Мне даже поступали предложения из МВД. Но в закрытом Арзамасе преступности, как таковой, не было. Было много тюрем вокруг и беглые зэки. Впрягаться в «вертухаевскую» лямку как-то не захотелось, достаточно было бросить взгляд на ещё молодую и красивую 34-летнюю жену, с которой я прожил в общей сложности всего лет пять. Теперь я жаждал каждый свободный миг посвящать любимой и семье, подрастающим детям.

В силу чего я постепенно стал созерцателем, человеком, ни на что уже не влияющим и ничего грандиозного, мужественного и рискованного не совершающим. Я внимательно следил за мировыми событиями, за развитием страны, переваривал всё и осмысливал, но не проявлял никакой активности.

А между тем старина де Голлъ умудрился здорово тряхнуть Америку, точнее, её экономическое господство, и, между прочим, даже посильнее, чем Сталин с его золотым рублём.

В какой-то момент Шарль, уставший с безмолвной яростью наблюдать, как Америка подчиняет себе европейскую экономику посредством строго конвертированного доллара, решился на очень рискованный шаг. Он посягнул на самое святое – на экономическое господство США.

Де Голль в 1965 году начал обменивать доллары на золото по установленной на тот момент норме: по 35 долларов за унцию. Одновременно с этим французский президент объявил о выходе из НАТО и начал активно сближаться с Советским Союзом. Кроме того, Шарль вновь возродил идею Сталина о свободном от доллара рынке, предложив перевести товарно-денежные отношения в Европе на золотой стандарт, независимый от американской валюты.

Вывезенное франиузами золото создало «золотой дефицит» в Америке, стоимость доллара больше не обеспечивалась наличием драгоценного металла. Надо понимать, что до удара де Голля, американцы, сосредоточив до 70 % золотого запаса мира в собственных банках (поставки по ленд-лизу шли именно за золото), навязали всем доллар, как единственную обеспеченную золотом валюту. Те страны, что приняли Бреттон-Вудские соглашения (где была утверждена данная система), вели расчёты в долларах, печатающихся в США. А ведь выпуск денег американцами никто не контролировал, они получили возможность выкачивать имеющие реальную цену ресурсы из других стран, просто напечатав какое-то количество бумажек… Но всё-таки бумаги до определённого момента поддерживались металлом, объём которого резко сократился после обмена французами 5.5 млрд долларов на несколько сотен тонн золота. За французами потянулись остальные государства: Канада, ФРГ, Япония… Это был кризис, который американцы всё же преодолели, объявив, что доллар теперь является независимой от золота валютой.

Хотя в 60-х такой финт прошёл, создались опасные прецеденты для американской и, как следствие, для мировой экономики, ведь эмиссия неподкреплённого золотом доллара совершается по принципу финансовой пирамиды. Но ведь эта пирамида когда-нибудь рухнет, погребая за собой и мировую экономику. Рост цен на золото в последние годы и агрессия американцев по всему миру – это, намой взгляд, как раз и есть косвенные признаки приближающегося падения «пирамиды».

Де Голль сумел также обеспечить и военную независимость Франции, проведя ряд успешных испытаний франиузских атомных бомб. Но США и лидеры мирового закулисья избавились от наглого старика совершенно другим, достаточно эффективным и простым способом.

В 1968 году во Франции начались волнения, стартовавшие со студенческих выступлений. В конечном итоге они лишили де Голля власти, а в 1970-м «последний великий француз» (вот уж воистину!) скоропостижно скончался. Может быть, черёд упрямого старика действительно пришёл, но отрицать версию отравления (или иного другого воздействия) нельзя.

Во Франции американцы наглядно отработали тактику разжигания внутренних противоречий в стране, что использовалось для устранения ненужных лидеров.

Они адаптировали колониальный опыт покорения стран Африки и Азии. Португальцы и англичане в своё время разлагали достаточно сильные государства, насаждая там свою культуру, затем, посредством вызванных культурных противоречий, провоцировали гражданские войны, а на последних этапах включались в борьбу, добивая обескровленных противников.

Позже нечто подобное мы увидели в Ливии (Каддафи собирался перейти на «золотой динар»), Сирии и Украине. Кто будет следующим, где из года в год культивируются и провоцируются внутренние противоречия,?

Но в конце 60-х, 70-х и 80-х я об этом не думал. Я наслаждался тихой жизнью без войны, относительно сытой и… счастливой.

Хрущёва «ушли», к власти пришли коммунисты старой закалки во главе с Брежневым. В Союзе начался период расцвета, названный впоследствии «Брежневским застоем».

Застой – потому что страна, достигнув определённого уровня научно-технического прогресса и благосостояния граждан, практически перестала развиваться. Нарастающие экономические проблемы решались нефтедолларовыми вливаниями, что со временем сделали советскую экономику зависимой от курса нефти.

Огромные средства тратились на «гонку вооружений», но постепенно промышленность СССР стала отставать по ряду важнейших отраслей. В том числе в сфере компьютерных технологий, отрыв в которых ещё при Брежневе составил от 5 до 15 лет. Советские учёные честно признавали, что не только не могут догнать технологий Запада, но не смогут их уже даже скопировать.

Быстро отставал от европейских и американских производителей отечественный автопром. Но плановая советская экономика не справлялась не только с высокими технологиями или выпуском автомобилей, но и с простейшими запросами населения. Отсутствие необходимой мотивации в виде конкуренции или жёстких требований «сверху», отрицательно сказалось на текстильной и пищевой промышленности. Продуктовые магазины поставляли качественную и недорогую продукцию, вот только её практически никогда не было. Арзамаса это, правда, не коснулось, но, за исключением закрытых военных и некоторых отдалённых пограничных городов, проблем со снабжением не было только в самых крупных центрах, в первую очередь в Москве. Что же касается одежды – старшее поколение, родившееся в тяжёлые 30-е годы и возмужавшее во время и после войны, было крайне неприхотливым, а вот молодёжь мечтала о заграничных нарядах, картинки с которыми так или иначе попадали в Союз.