Сомненья прочь: уходит в ночь отдельный

Десятый наш десантный батальон.

Десятый наш десантный батальон.

Лишь только бой угас,

Звучит другой приказ.

И почтальон сойдёт с ума,

Разыскивая нас.

Взлетает красная ракета,

Бьёт пулемёт, неутомим.

И значит, нам нужна одна победа,

Одна на всех. Мы за ценой не постоим!

Окончание третьего куплета и припев после него подпевали уже все. И Николай видел, как пальцы Светланы, потрясённой словами «нам нужна одна победа, одна на всех, мы за ценой не постоим» судорожно впились в руку Павла. А когда дозвучал последний аккорд, смутившись, отпустила инженера-старшего лейтенанта, внешне лишь на три года более старшего, чем она. Перестал балагурить даже Василий, по лицу которого ходили желваки: Николай хорошо знал, что тот постоянно просился на фронт, и свой пока единственный орден Красного Знамени заслужил тем, что сумел не допустить налёта бомбардировщиков на аэродром, взлетев на их перехват на истребителе, у которого не было боеприпасов. Просто выдавил их манёврами своего «ястребка» под огнём бортовых стрелков вражеских самолётов.

Возникшее молчание прервала Светлана, снова схватившаяся за руку Павла.

— Мы победим. Мы обязательно победим!

— Непременно! — поддержал её Воронцов, накрыв пальцы девушки ладонью, и та не стала отдёргивать руку.

— Победим. Но будут ли помнить об этом наши дети лет через двадцать-тридцать?.. И вообще интересно, о чём они будут петь?

— Будут помнить, Светлана. Мне кажется, будут помнить и двадцать, и пятьдесят, и семьдесят пять лет спустя, — кивнул Демьянов, перехватив взгляд попаданца из 1960-х. — А петь, как всегда в мирное время, будут о любви, о детях, о счастье. Что-нибудь вот такое:

Топ-топ топает малыш,

С мамой по дорожке милый стриж.

Маленькие ножки не спешат,

Только, знай себе, твердят:

Топ-топ. Очень нелегки

В неизвестность первые шаги.

А в саду дорожка так длинна,

Прямо к небу тянется она.

Топ-топ, топ-топ, очень нелегки,

Топ-топ, топ-топ, первые шаги.

Представив малыша, топающего по дорожке аллеи, держась за руку мамы, заулыбались все. Включая Василия, у которого вот такой, делающий первые шаги, карапуз где-то топает по Куйбышеву. А Демьянов, к своему стыду, не помнящий продолжения, поменял тему.

— Или что-нибудь вот такое:

В школьное окно смотрят облака,

Бесконечным кажется урок.

Слышно, как скрипит пёрышко слегка

И ложатся строчки на листок.

Первая любовь… Звонкие года…

В лужах голубых стекляшки льда…

Не повторяется, не повторяется,

Не повторяется такое никогда!

Не повторяется, не повторяется,

Не повторяется такое никогда!

А пока все, среди которых и по сознанию, и внешне полковник был самым старшим, обменивались мнениями, он принялся молча перебирать струны, наигрывая «песню всех времён и народов». И буквально через пять-семь секунд в комнате воцарила тишина.

— Что это за мелодия? — насел на Демьянова Шварц. — А слова у неё есть?

— Вот какие слова ты придумаешь, такие и будут, — соврал Николай, что не знает слов. — Ты или кто-то из вас, ребята. Когда-нибудь, после войны.

Ну, просто не к месту и не ко времени будет сейчас исполнение на английском «Естудей» «Битлов», которую он, как всякий уважающий себя пацан 1970-х годов, вызубрил наизусть ещё в те времена, когда учился игре на гитаре.

Пусть с появлением в квартире Шварцев брата и сестры Сталиных и полетели к чертям планы передать ребятам новые песни, но глядя на то, как после взрыва эмоций внимательно прислушивается к Павлу Светлана, может быть, какой-то положительный эффект от подобного поворота событий и будет. Уж лучше Паша, чем старый хитрый стрекозёл Каплер. Да и «Люсе», может быть, не придётся десять лет «отсиживаться» в лагерях за то, что размечтался породниться с Вождём. Человек-то он вовсе не бесталанный, глядишь, за эти годы что-нибудь полезное для страны сделает.

Фрагмент 26

51

Наступление на Южном театре военных действий выдохлось к середине января. Именно выдохлось, а не было остановлено немцами. Гитлеровцам просто нечем было его останавливать. А в Красной Армии, как всегда, обострились проблемы логистики: слишком далеко продвинулась на запад линия фронта, чтобы тылы поспевали за ней. Слишком велики оказались потери в личном составе и боевой технике. Для продолжения наступления нужно было срочно пополнить подразделения, отремонтировать танки, машины и тягачи, подвести боеприпасы и горючее. А для этого сначала требовалось восстановить сильно пострадавшие в ходе боевых действий железнодорожные пути от Воронежа и Сталинграда до Каменска-Шахтинского и далее до Ворошиловграда. Который всё-таки удалось взять в ходе кровопролитного штурма со стороны Станицы Луганской, наступая от поймы Северского Донца на укреплённые позиции на высоких холмах северной окраины города.

Корреспондент «Красной Звезды», побывавший в местах боёв, рассказал берущую за живое историю о жительнице станицы Александре Сухаревской, муж которой Илья, призванный в Красную Армию перед отступлением, погиб при этом штурме. Казачке сообщили о его гибели солдаты-односельчане, и она нашла тело мужа на поле боя. После чего крошечная женщина, беременная вторым ребёнком, несколько километров везла на санках погибшего супруга и вдвоём с дочкой похоронила возле дома. Дома, построенного его предками, донскими казаками старинного рода, воевавшего не только с Наполеоном, но и со шведами при Петре I.

Генералу Руоффу пришлось оставить и Ростов. Но город брали не штурмом, а после того, как немцы сами отошли из него, опасаясь повторить судьбу солдат Паулюса и Вейхса. Отошли к Миусу, на рубеже которого так и не успели толком закрепиться, и после удара Южного фронта фронт стабилизировался примерно по линии Изюм — Мариуполь.

На штурм Харькова сил тоже не хватило. От городских кварталов красноармейцев отделял только лесной массив, расположенный к северу от города. До них и до цехов авиационного завода уже добивала дальнобойная артиллерия, но фашисты успели закрепиться в лесу, и «первая столица Советской Украины» оставалась под немцами.

Зато был освобождён Орёл, в честь взятия которого в другой истории Великой Отечественной войны Москва впервые салютовала победителям. На этот раз никакого салюта не было. Просто советское руководство ещё не «дошло» до такого чествования побед. Хотя, если признаться, Демьянов бы в честь сокрушительного краха немецкого Плана «Блау» приказал бы палить из пушек полдня.

Столь значительный успех вызвал целый ливень награждений, пролившихся не только на полководцев, но и на простых солдат и офицеров. В связи с этим нарком обороны издал приказ о том, что теперь допускается ношение не только орденов и медалей, но и планок с ленточками соответствующих наград. Среди награждённых званием Героя Советского Союза оказался и Константин