что на его разум воздействует внешняя сила, но сохраняя достаточную отстраненность, чтобы не нервничать из-за этого процесса. Страха не было - пока - даже когда он преодолел сорок пять процентов, а затем преодолел психологический барьер в пятьдесят процентов, больше, чем он когда-либо осмеливался рисковать раньше. Теперь он не просто чувствовал себя оторванным от собственного тела; он чувствовал себя многочисленным, частью большего целого. Личность Матилды как матриарха была настолько тесно связана с ее семьей, что распространялась и на других слонов. Джеффри пошатнулся, у него закружилась голова от изменений восприятия, но он взял себя в руки и продолжил доводить до пятидесяти пяти процентов, затем до шестидесяти. Теперь он был далеко отсюда, плавая в глубоких нейронных водах. Мир воспринимался со сверхъестественной остротой галлюцинации, притупляя его чувства, наполняя мозг большей стимуляцией, чем он мог легко воспринять. Фоновый шум водопоя и его окрестностей был разделен на части, деконструирован подобно математическому разделению сигнала на его компоненты Фурье, расплетен на нити отчетливого и специфического звука - каждое дерево, каждый куст нашептывают что-то свое, каждый вздох, каждый шаг сам по себе. Грохот от слонов, близких и далеких, ощущался скорее в животе, чем в голове.

И все же это бесконечное сложное провозглашение было лишь одной частью сенсорного гобелена. Обоняние Матилды было острым и неутомимым, и связь соответствующим образом активировала обонятельный центр Джеффри. Перевод был слишком грубым, чтобы передать конкретные впечатления, но Джеффри, тем не менее, был ошеломлен запахами, почерпнутыми из его собственного опыта, каждый из которых сопровождался подарочной упаковкой воспоминаний и эмоций. Запах свеженастеленного ковра в недавно обставленной комнате в доме, когда ему было восемь. Запах трансмиссионного масла, вытекающего из одного из джипов. Коробка с обернутыми в бумагу и подобранными по цветам восковыми мелками, похожими на надушенную радугу, ожидающую, когда она выплеснет свои оттенки на бумагу. Сунул руку в кучку свежего помета гиены, когда споткнулся о землю, и с плачем побежал в дом, держась за испачканную руку, как будто порезался. Воспоминания обычно касались того, что происходило с ним, когда он был маленьким, и исходили из структуры мозга взрослого, заложенной, когда архитектура его разума все еще была энергично открыта для изменений.

Шестьдесят пять процентов, семьдесят. На данный момент этого достаточно, сказал он себе. Возможно, этого даже хватит на веки вечные. Могут последовать дальнейшие усовершенствования - тонкая настройка интерфейса таким образом, чтобы чувственные впечатления передавались более точно, так что, когда Матилда почувствует запах льва, он тоже почувствует запах льва и поймет, что это такое. Это был бы всего лишь вопрос сбора данных, взаимной корреляции нейронных состояний с внешними факторами. Не было никакой теоретической или философской причины, по которой он не мог бы воспринимать ее мир так, как это делала она, со всеми его особенностями. И тогда, только тогда, возможно, он начнет улавливать что-то в ее мыслительных процессах, хотя бы в игре теней на стене пещеры ее разума.

При всем этом она оставалась в высшей степени спокойной и внимательной, не обращая внимания на машины, читающие ее мысли; не обращая внимания на тот факт, что ее мысли эхом отражались в голове другого существа. Джеффри знал, что именно в этот момент ему следует прервать контакт, поскольку он уже добился большего, чем во время любой из своих предыдущих сессий. Но другая часть его хотела двигаться вперед теперь, когда он преодолел свои первоначальные страхи. Не повышая процентный уровень, а разрешая движение в другом направлении. В конце концов, это всегда было его конечной целью: не просто заглянуть в ее разум, но и установить канал связи. Что за фразу использовала Джун Уинг - когнитивные врата? Протоколы нейромашины уже были установлены; потребуется не более последовательности голосовых команд, чтобы начать передавать его душевное состояние в голову Матилды.

Но была ли она готова к этому? Как бы справилось животное в отсутствие каких-либо рациональных рамок, сдерживающих его инстинктивные реакции? Ничто в ее эволюционном прошлом не снабдило Матилду аппаратом, позволяющим понять, что он намеревался с ней сделать.

Тем не менее, он не зашел так далеко с проектом, чтобы позволить подобным сомнениям остановить его сейчас. Смысл состоял в том, чтобы провести эксперимент и затем чему-то научиться - даже если единственным выводом было то, что работа зашла в тупик и не имеет дальнейшей ценности.

В качестве меры предосторожности он снова снизил существующий порог нейронного интерфейса до тридцати процентов. Она была достаточно низкой, чтобы его самоощущение более или менее пришло в норму, но не настолько низкой, чтобы он все еще не мог чувствовать, как чувственный мир Матилды вливается в его собственный, со всей его безвкусной мешаниной многоканальных впечатлений.

Пять процентов в другую сторону, - подумал он. - Этого было более чем достаточно для начала.

Он подумал о том, чтобы не делать этого, закрыть связь и вернуться к "Сессне". Потом он подумал о Санди, о том, как она покачала бы головой из-за его несмелости.

Он озвучил команду.

Отсутствие каких-либо очевидных изменений приводило в уныние. Мозговая активность Матилды менялась с каждой секундой, но это происходило с того момента, как он активировал связь. Все, что он видел, - это естественный фоновый шум, вызванный постоянными случайными раздражителями, поскольку другие слоны двигались и издавали звуки, а ее внимание привлекали более отдаленные виды, звуки и запахи. Его собственный разум был подвержен тем же непрерывно срабатывающим паттернам, но он не подавал достаточно сильного сигнала, чтобы вызвать измеримую реакцию при сканировании Матилды. Он просто добавлял шум к шуму.

Матилда видела лучше, чем он, так что большая часть активности в его зрительном центре исходила от нее. Мимолетные впечатления, подобные гипнотическим образам, предшествующим сну, промелькнули на проекционном экране его разума. Как и в случае с запахом, перевод был слишком неточным, чтобы в результате получилось что-то сразу узнаваемое, хотя у него продолжало создаваться впечатление громоздких, округлых форм - измельченных, перетасованных и тревожно аморфных, как слоны в представлении кубиста.

Джеффри закрыл глаза, блокируя ту малую часть посторонней информации, которая теперь доходила до них. Он сосредоточился на определенной мысленной задаче: удерживал в уме фигуру Эшера, треугольник Мета-присутствия, а затем вращал его, все время стараясь сохранить детали в резком фокусе. Это требовало интенсивных сознательных усилий, и поскольку упражнение задействовало зрительный аппарат его мозга, оно вызвало отклик в нейронной карте его собственного мозга, все еще висящей там, в верхнем левом углу поля зрения. Его зрительная кора светилась, поскольку кровоток и нейрохимические