– Что поделаешь… Скандал так скандал.

– Кажется, столичные журналисты заинтересовались моим предложением, – сказала Белла, приблизившись к ним. Она плюхнулась на стул. – Но им нужно переговорить с начальством. Во-первых, если они дадут согласие, нам придется собирать весь материал по стройке. Во-вторых, им нужен Кей.

– Зачем? – Голос Вити стал жестким.

– Ты центральная фигура так называемого народного сопротивления, – развела руками девушка. – Они предложили скрыть твое лицо и сделать обширное интервью.

– Кей – это все мы. Это не только я, ты же понимаешь.

– Им нужен конкретный человек, лидер.

– А потом окажется, что это материал о том, как развивалось уличное искусство на юге страны, а не о нашей борьбе?

– Но все же это шанс, – заметила Белла.

Виктор шумно выдохнул.

– Или ловушка, – предположила Джема. – Не нарочно, но они могут выдать лидера движения. И тогда конец нам, конец району, конец Вите, которого могут посадить в тюрьму.

– Давайте не будем загадывать наперед, – попросила Белла. – Давайте сейчас сосредоточим свои силы на чем-то осязаемом? На акции протеста, например?

– Я не хочу, чтобы мы просто вывели на улицы людей с лозунгами и подставили их под удар, – сказал Виктор. – Это должна быть мирная инсталляция. Послание. Все должны понимать, что речь идет не о политике, а о живых людях, которым грозит опасность.

– Давайте расскажем эту историю сердцем, – поддержала его Джема.

Было уже за полночь. Все разошлись. – Не уходи, – попросил он, прижимая ее к себе.

Здесь, на узком диванчике в его мастерской, ей было так спокойно и уютно, как нигде больше. Жаль только, тревога не отступала. Продолжала терзать, грызть ее изнутри.

– Скажи, что осталась у подруги, – произнес он, понимая абсурдность своей просьбы, – наври что-нибудь.

Они оба понимали, что враньем тут не отделаться. Мэр будет рвать и метать. Он наверняка уже поднял на уши всех полицейских города.

– Хорошо, я останусь, – обвивая его ногами, сказала она. Положила голову ему на плечо, закрыла глаза и погрузилась в сон.

Джему разбудили первые рассветные лучи. Виктор лежал рядом. Его лицо было расслабленным и умиротворенным. Наверное, ему снились хорошие сны.

Девушка осторожно встала, накрыла парня пледом и оделась. Она вышла в прохладную свежесть утра, перекинула ремень сумки и пошла по тихой сонной улочке старого района. Ее не пугали ни бездомные бродячие собаки, ни местные жители, вставшие в ранний час.

Она шла домой как на эшафот. Полностью осознавая, что не стоит ждать от отца ничего хорошего. Шла, впитывая кожей тонкий солнечный свет – будто в последний раз. Дышала соленым морским воздухом и никак не могла надышаться.

Наверное, так чувствуют себя люди при приближении конца. Хочется вобрать в себя как можно больше, зная, что дальше – лишь пустота.

Скрипнула калитка. Шаги по дорожке до дома отдавались эхом в ушах. Джема знала, что увидит, поднимая свой взгляд. Распахнулась дверь, и они высыпали ей навстречу все разом: отец, мачеха, охранники, поднятые по их приказу. Она только съежилась, покорно и немного безвольно, когда Алиев взял ее за шкирку, как слепого ничтожного котенка, и зашвырнул в дом.

Она упала на холодный каменный пол, ударилась коленом. Он так и застыл в дверном проеме, глядя на нее с неприязнью и брезгливостью:

– Мерзавка!

И словно другой человек до этого воспитывал ее. Словно кто-то другой ласково звал доченькой и рассказывал сказки в детстве. В этом сгустке черного негатива, в этом безжалостном урагане из ненависти не было ничего от того человека, которого она всю жизнь называла отцом.

– Где ты шлялась всю ночь?!

Ей хотелось закрыть уши руками. Она поднялась на ноги и увидела довольный взгляд мачехи, скромно стоящей в сторонке и наслаждающейся зрелищем.

– То, что сказала мне Роза про тебя и это черномазое отродье, это правда?!

Джема только открыла рот, но не успела ответить.

– Правда, – сказал кто-то за спиной отца. И ему пришлось обернуться.

Витя…

– Витя! – опасаясь за его жизнь, метнулась к нему девушка.

Ну зачем? Зачем он пришел?!

– Ты не подойдешь к этому ублюдку, – выставив барьером ладонь, остановил ее отец. Он надменно осмотрел стоящего перед ним парня и затем бросил охране: – Задержите его за проникновение на территорию моего дома!

– Нет! – закричала Джема, вырываясь.

Лицо Виктора при взгляде на отца девушки заходило ходуном от негодования.

Один из охранников вроде дернулся вперед, но тут же замер, потому что второй – Толя – придержал его за рукав.

– Что вы встали?! Вышвырните его из моего дома! – зарычал мэр.

– Джема, пойдем со мной! – Витя протянул руку.

Его грудь от частого дыхания вздымалась так высоко, что казалось, будто он вот-вот потеряет контроль над собой.

– Пошел вон! – процедил сквозь зубы Алиев.

И втолкнул Джему обратно в дом.

– Я тебя здесь не оставлю, – хрипло сказал парень, глядя ей в глаза.

Отец развернулся и пошел на него. Это было провокацией. Девушка знала, что стоит Вите ударить мэра – и ему несдобровать.

– Пойдем! – Парень так и не опустил ее руку.

От девушки будто кто-то зубилом откалывал целые куски, так ей было больно. Она не знала, что делать.

– Вить, все будет хорошо! – срывающимся голосом прокричала Джема. – Пожалуйста, уходи! Все будет хорошо!

– И вот из-за этого… – Алиев подошел к парню вплотную и посмотрел на него с презрением, – из-за этого… ублюдка ты посмела ослушаться своего отца? – Он резко выбросил вперед руки и изо всех сил толкнул Виктора в грудь. – Из-за этого наркомана?

Витя даже не смотрел на него.

– Джема, пойдем со мной! – позвал он.

– Из-за этого вшивого…

Она не дала ему произнести это ужасное слово:

– Витя, я очень тебя прошу! Уходи-и! – По ее щекам покатились слезы. – Уходи!

– Вам нужно уйти, – сказал, встав между Алиевым и Виктором, взволнованный охранник Толя. Он заставил парня посмотреть ему в глаза: – Слышите? Пойдемте, я вас провожу.

Последнее, что видела Джема, это Витин взгляд. И гигантское цунами боли в нем. Когда парня наконец выпроводили за ворота, она накинулась на отца с кулаками:

– За что?! За что ты так с ним?! Как ты мог?! – Девушка била, толкала Алиева в крепкую грудь, хлестала ладошками. – Он не наркоман, слышишь, папа?! Не наркоман! Он самый лучший, самый добрый и самый талантливый в мире! И я его люблю! Как ты мог такое ему сказать?! Ты даже кончика его пальца не стоишь!