Я ощущала эту правду животом, как что-то материальное, как будто у меня внутри колодец, в который бросили камень, и появляется рябь.

Он все спланировал.

Я еще долго сидела после прочтения множества листов протоколов. Пять дней, восемь часов в день. Все записано, слово в слово. И я прочла все до буквы.

Я не знала, сколько прошло времени – правда, не знала. Солнце село, пройдя по комнате справа налево. Потом за ним следом потянулся лунный свет.

За окном уже стемнело. Я неохотно включила свет, потому что глаза уже болели от чтения в сумерках.

Я не существовала, Рейчел не было: не ела, не пила, сидела в центре гостиной. Страницы лежали вокруг меня, как циферблат и я медленно, часовой стрелкой поворачивалась за ними, отмечая уходящее время. Я была этими страницами. Вскоре они здорово растрепались – когда я перечитывала показания, как старые книги. Свидетели, как призраки, выходили к трибуне, когда я перечитывала их показания.

Болели тазобедренные суставы, глаза жгло. Я даже с ночных смен такой усталой себя не чувствовала, а может, еще и с медицинской школы. Даже выпирающий живот болел. Оно и понятно: я не кормила Уолли. И спала недостаточно.

Ладно, сказала я себе, оглядывая усыпанную уликами комнату. Они были разбросаны вокруг меня, как будто я конспиролог, катящийся к полному безумию. Это нагромождение бумаг было похожее на гнездо, на логово дикого зверя.

Ноги затекли от долгого сидения по-турецки и перегрелись от участка пола, где проходили трубы отопления. Я встала. Вмятина на ковре, где я сидела, распрямилась.

Он это запланировал.

Я вспомнила, что говорил Дэйви: «Что Джек запланировал».

Они знали обо всем.

Он открыл дверь и сел в темноте с ружьем в руке.

У меня плечи покрылись мурашками. Ведь я с ним была одна. Вспомнила, что оставалась с ним наедине в Обане, в пустом доме. С этим человеком, который запланировал убийство мальчишки.

Не говоря уже обо всем остальном. Все, что он мне сказал с момента знакомства, было ложью: его имя, вердикт, мотив преступления. Утверждал, что он не сидел в тюрьме, они его многократно грабили, хотя на самом деле Доминик впервые был у него в доме. И он все это спланировал.

Все было ложью.

А на самом деле случилось вот что: он их заманил, чтобы проучить. И потом убил человека.

Можно было решить, что после этого я остановилась и все закончилось. Казалось бы, эта шокирующая информация – запланированное им убийство – должна была меня остановить.

Но я не прекратила. Мне надо было еще, как алкоголику в запое. Я хотела разузнать все до конца, выяснить в деталях, чтобы быть уверенной: я знаю самое худшее про то, что сделал отец моего ребенка. Как и полиция, найдя тело, обыскивает весь дом, проверяет, нет ли второго.

Я отчаянно рвалась проверить, что ничего хуже нет. Но я жаждала другого. Откровения процесса так меня потрясли, что я хотела получить что-то иное – от Джека, какое-то искупление. Мне нужно было то его раскаяние, которое я видела на форуме. Оно пьянило. Я его жаждала, сильно и долго. Мне нужно было перейти эту черту, которую никто не пересекает, и которая, вполне возможно, незаконна.

Получить доступ к его почте оказалось неожиданно легко. Все началось с электронного письма, и им же заканчивалось.