– Простите, я уже ухожу… я не хотела мешать.

Женщина в спасательном жилете как-то странно передернула плечами, лицо исказила гримаса, тут же исчезнувшая. Она сняла шапку и запустила пальцы в кудрявые сальные волосы.

– Я узнала тебя, – бесцветно произнесла она. – Ты Йилл.

– А вы… ты… Жюстина?

– Да.

– И ты помнишь мое имя! Я искала тебя. Просто не поняла, что это ты, извини, мы так давно не виделись. Я тебя не узнала.

Жюстина молчала. Казалось, она не слушает.

– Ты была на озере? – спросила Йилл.

– Да, – коротко ответила Жюстина.

– Ветер сильный, да?

– Сильный.

– Я решила, никого нет дома.

– Ясно.

– Ты, наверное, думаешь, что странно так взять и заявиться. Но я хотела…

– Что ты хотела?

– Ты, наверное, догадываешься, о чем речь?

– Нет.

– Это было давно, прошло несколько лет. Но это все ради Тора. Знаешь, Тор Ассарсон, который был женат на Берит. То есть… еще женат. Ее муж. Ну, знаешь, Берит? Раньше она была Блумгрен. Наша одноклассница, которая пропала без вести. Он тоже сюда приезжал, сразу после исчезновения. Ему очень плохо, Жюстина, он как зомби, вся жизнь его катится к чертям, он не работает, не общается с сыновьями, все вокруг него рушится. Понимаешь? Все.

Жюстина достала носовой платок и высморкалась.

– Вот как, – язвительно произнесла она. – И что же я, по-твоему, могу с этим сделать?

– Не знаю. Наверное, ничего. Но ты видела ее последней. Так говорят, во всяком случае. Я бы очень хотела, чтобы ты об этом рассказала. Если можешь, конечно. Если есть время.

– Она была здесь, это я уже рассказала.

– Я знаю.

– И полиции, и ее мужу.

– Да, я знаю.

– Она была здесь дважды. Мы сидели и разговаривали, уже не помню о чем. Что ты хочешь услышать от меня?

– Почему она приезжала сюда? Чего она хотела?

– Откуда мне знать. Она ходила на кладбище.

– Вот как.

– Мы сидели и болтали ни о чем, примерно час. Потом она ушла. В последний раз она много выпила, глинтвейн, вино. Производила впечатление эмоциональной неустойчивости.

– То есть она была пьяна?

– Да.

– Как ты думаешь, она могла упасть в озеро?

– На озере был лед. И вообще, она пошла в другую сторону. Я видела куда – смотрела, потому что боялась, что она упадет. Кажется, на ней была клетчатая кепка. Я видела, как она поднимается по склону.

– Неужели она не могла вызвать такси?

– Я сказала – давай вызовем такси, я заплачу, если хочешь. Я подумала, что у нее нет денег.

– И что она ответила?

– Отказалась. Она решила пройтись, чтобы алкоголь выветрился, чтобы протрезветь. Нет, мол, пойду пешком. Она была упрямая.

– Понятно.

– Вот и все. – Жюстина расстегнула последнюю застежку на жилете и сняла его.

– И все же спрошу еще раз – зачем она, по-твоему, приезжала?

Жюстина наморщила лоб:

– Понятия не имею.

– Я часто общаюсь с ее мужем. Он говорил, что перед исчезновением Берит постоянно думала о том, что происходило в школе. Когда мы были детьми, понимаешь? Мы… были немного жестокими. Если можно так сказать.

– Дети есть дети.

– Да. Но, насколько я поняла, ее это мучило – воспоминания о том, что делал а она, мы. Что мы… дразнили тебя иногда и… И я тоже об этом думала. Должна признаться.

– Понятно.

Йилл потупилась.

– Мы были такие…

– Дети есть дети, – повторила Жюстина.

– Но может, вы говорили об этом? Она не затрагивала эту тему?

– Нет. Точно, нет. Она больше рассказывала о своих проблемах с этим Тором. Если я правильно помню. – Жюстина вымученно засмеялась. – Старость не радость. А Альцгеймер – это у нас семейное.

– Странно, что она пришла к тебе поговорить об этом. Такая интимная вещь, вы же не были подругами. То есть… ну, о таком не говорят…

– Случайность, – отрезала Жюстина и прислонила спасательный жилет к стене. Рукава куртки намокли. – Просто проходила мимо, увидела меня.

– Думаешь?

– Да.

– Значит, у тебя нет представления о том, куда она могла деться? Согласись, это загадочно. Что она просто испарилась.

– Конечно, это странно. Но так бывает.

– У тебя нет догадок?

– Нет, я же сказала. Ты извини, но мне пора.

– Да, понимаю. Спасибо.

Разочарование росло комом в горле. И вдруг Йилл почувствовала, что ужасно хочет в туалет. Мысль о том, чтобы сесть за руль и ехать дальше, была невыносима.

– Прости, я тебя больше не задержу, но… пожалуйста, можно мне зайти в туалет?

Когда он пришел, она стояла в саду. Неподвижно, будто ожидая. На этот раз он подъехал к самой калитке, прятаться не было причин. Гравий визгливо скрипел под ногами. Внезапное детское воспоминание: разочарование от того, что под его тощими ногами гравий хрустит не так звучно, как под ногами Натана. Отец отшутился, не понимая, что мальчик имеет в виду.

– Придет время, и у тебя вырастут такие же лапы. Если тебе так уж хочется.

Микке уселся на камни и расплакался.

Просто мимолетный образ, нечеткий, как мигающий фонарь.

Увидев его, она застыла. Лицо побелело, как бумага.

Он подошел, совсем близко, протянул руку.

– Вы знаете, кто я?

Она кивнула, тряхнув патлами.

– Микке Гендсер, – сказал он. – Мы уже встречались. Но это было давно. Мне было шестнадцать.

Старая потертая вельветовая куртка. Черная. Она одергивала рукава, пытаясь скрыть обветренные кисти рук. Смотрела из-под спутанных прядей – седеющих, она была уже стара. Старее, чем он представлял.

– Господи, как я испугалась, – пробормотала она.

– Почему?

– Сначала… в пе… первую секунду я подумала, что это он.

– Натан?

Она не ответила, глядя в землю.

– Вам показалось, что Натан вернулся из джунглей?

– Нет, но… вы так похожи.

– Говорят.

– Почти пугающе похожи. Хотя ты, конечно, много моложе.

Дул сильный ветер. Листья кружились у ног. Дерево обвивала клетка из сетки, пустая. Микке смотрел мимо Жюстины, на причал, у которого была пришвартована лодка.