Трое остальных были просто явные бездельники, вроде сгинувшего Гравера (он так и не вернулся, ни утром, ни после, что, впрочем, никого не опечалило). У них был мечтательный взгляд и явное нежелание слышать кого-то, кроме себя самого. А на вопрос о профессии они ответили: «Мое дело – искусство». Увы и ах, среди этих троих была одна дама, которая, как мне думается, могла бы принести нам немалую пользу – она была флористом. Да, это умение подбора букетов и всего такого, что никому в данной ситуации не нужно, но при всем прочем флористика – это прекрасное знание ботаники. Такой полезный человек – и такая невероятная каша в голове. Сама мысль о том, что растения можно не только красиво компоновать, но еще и есть, повергла экзальтированную красотку в ужас. Да и мои слова о том, что ей надо будет заниматься чем-то еще, кроме ее привычного ремесла, явно ее потрясли. В результате она была отправлена в степь, к ее любимым лютикам-цветочкам. Авось поумнеет и вернется.

Или к Окуню в лапы попадет, на перевоспитание. Прозвучит забавно, но я даже проникся какой-то симпатией к этому косматому дикому блатарю. Он к нам захаживает где-то раз в два-три дня, всякий раз приводя с собой новую группу бедолаг, которых невероятно ловко отыскивает в степи и лесу. Чует он их, что ли? Наши вот делали позавчера вылазку – только одного человека отыскали, а этот – что ни группа, то не меньше десятка обнаженных граждан и гражданок. Последних, естественно, больше.

Так что он теперь – наш поставщик людей, существо, в определенном смысле охраняемое законом. Поисковикам, которых, во главе с Ювелиром, я пару дней назад в первый раз отправил в степь за людьми, я строго-настрого запретил в случае встречи его убивать, ну, если только нужда совсем не заставит, в целях самообороны. Или если он уже не собрал большую группу, которую и прибрать к рукам не грех.

Встретить они его не встретили, но сегодняшней ночью он приперся к нам сам, как обычно, рыча и матерясь, и в результате был уже привычно забит в три дубинки зевающим Ювелиром и его подручными, после чего отправился на перерождение (именно так наши умники назвали момент смерти. С их точки зрения – так благозвучнее.). В первый раз с этим все было не так гладко, а вот сегодня – уже как по нотам.

Собственно, вышеупомянутый Стилист и являлся последним из новых рабов невезучего Окуня, остальных, которые уже прошли собеседование, пропустили внутрь крепости.

Это тоже было нововведение. Ночью новые люди внутрь крепости не впускались, даже если с ними уже поговорили и их кандидатура была одобрена. Впрочем, никто с ними ночью беседовать и не стал бы, для таких вещей есть день. Пришедшим ночью выдавали еду, их сажали к костру, с ними мог даже поговорить кто-то из караульных, но внутрь никому до рассвета хода не было. «Безопасность» – это слово все чаще звучало в наших разговорах. Люди больше не хотели бояться, люди хотели спать спокойно, и подобная мера не отпугивала вновь прибывших от нас, как предрекали некоторые, напротив – служила дополнительным аргументом для того, чтобы стараться попасть в наши ряды.

– Мужчин все больше, – порадовалась Настя, глядя в список. – Ну, этот, конечно, специфический, но все равно – хорошо.

– Хорошо, – согласился с ней я. – Но бойцов среди них мало, команда Ювелира увеличивается не так быстро, как того хотелось бы. А среди свеженьких и вовсе ни одного путного не было.

Я наращивал мощь своих силовиков, моей целью был отряд хотя бы из десяти боеспособных единиц, который при необходимости мог бы отразить нападение извне. Но пока это оставалось лишь мечтами, к зеленым, по сути, Стриму и Павлику добавилось только два человека – молодой чех Йозеф и житель Незалежной Жора, получившие позывные Пивас и Одессит. И тот и другой успели пройти кое-какую военную подготовку в прошлой жизни, что сразу же определило их судьбу в нашей группе. Да они ничего против и не имели – ребята были шустрые, шебутные и веселые.

Ювелир гонял их по полной, невероятно ответственно подойдя к своей новой должности, что меня очень радовало. Я даже выделил новеньким по три патрона для пристрелки – на такое благое дело не жалко. Нет, он сам был, конечно, не вояка. Но старание иногда бывает даже эффективнее опыта. Да и я, то там то тут, что-то им да подсказывал.

Остальные же прибывшие поражали многообразием своих бывших профессий и устремлений. Кто только к нам не пожаловал – менеджмент высших уровней из самых разных компаний, несколько юристов, пара психологов, один стоматолог, театральный режиссер и даже ресторанный критик. Последний, к слову, оказался довольно занудным типом и в первый же вечер получил поварешкой по шее от нашей Фрау за то, что недовольным тоном попенял ей на отсутствие перца в ухе. Впрочем, мужиком он оказался не скандальным и уже на следующий день отправился в лес за грибами, которые наконец-то были классифицированы Настей и одобрены Генриеттой для последующей засушки и складирования.

Но попадались среди пришедших к нам и подлинные профессионалы-жемчужины, пусть даже и с прицелом на будущее. Вот, например, Ляля Смирнова, химик-технолог из Казани, скромная, тихая и очень невысокая брюнеточка, которой даже позывной давать не стали – она была просто Ляля.

Или Елена Степановна Казанцева, сразу получившая позывной Мадам. Полная противоположность Ляли, огромная и громкоголосая женщина в возрасте, более всего похожая на ледокол. Алла, впервые увидев ее, пискнула и спряталась за Валентину, что у Мадам вызвало хохот, от которого закачались каменные стены. При такой внешности она оказалась добрейшим и образованнейшим человеком. Но даже не это было главное. Она была специалистом по эксплуатации недр, причем специализировалась на добыче руд. Геолог, пусть и с поправкой на нашу бедность, был великолепной инвестицией в будущее.

Ну и Дмитрий Алейников, Голд. Невероятно молчаливый и спокойный человек, от которого я в общей сложности и сотни слов не слышал. Официально он представился золотодобытчиком, но, по существу, был универсалом, поскольку умел все или почти все. Среди хлама, который наш испанец отложил на потом, он нашел пару деталей, повертел их, покрутил – и мы стали обладателями пусть и незамысловатой, пусть и кустарной, но лебедки. Рэнди было вцепился в него руками и ногами, но тут нашла коса на камень – Голд оказался нужен Генриетте. Оказывается, он знал, как буквально из ничего, из земли и пары камней, сделать почти профессиональную коптильню. Пока эти двое ругались, Голд взял топор, прихватил несколько человек и отправился к Малому утесу (топография пополнялась названиями, наш утес стал Большим, а противоположный – Малым), где без особых мучений и раздумий реализовал мою давнюю идею по сплаву древесины по реке. Сделал он это быстро и ловко, без потерь и даже без промоченных ног.

Эти кадры были помещены мной в особый список. Я назвал его «Золотой фонд», и знали о нем только Ювелир да Настя. В нем были те, кого в случае очень большой опасности надо было спасать даже ценой жизни остальных. Что поделаешь – технических исполнителей можно набрать и новых, а вот таких, как Ляля или Голд, поди поищи. К слову, Женька, сгинувшая тогда в лесу, так к нам и не вернулась. По всему, должна была – но нет.

– Хорошо бы нам еще по степи погулять пойти. – Из пролома в стене вылез Ювелир, подошел к нам и подставил лицо утреннему солнышку. – Дел особых нет, погода отличная, Окунь на перерождении. Опять же, ориентированием на местности бы занялись.