Дверь приоткрылась. Зеленая иностранка, пострадавшая от удара в голову повитуха и изумрудный гусь посмотрели друг на друга. Мошку пустили внутрь.

— Госпожа Прыгуша, вы плохо выглядите.

— Ой, не бойся, все хорошо. — Повитуха косоглазо улыбнулась и рухнула в любимое кресло. — Полежу немножко, и все пройдет.

Видимо, этой странной фразой госпожа Прыгуша рассчитывала успокоить Мошку. Результат получился обратным. Девочка отказалась садиться, пока не нальет хозяйке чашечку джина.

— Госпожа Прыгуша, мы в беде, — наконец заговорила она. — Ключники перехватили нашу подмогу прямо у Сумеречных ворот. У нас нет ни денег, ни людей. И весточку на дневную сторону я передать не могу. Нам…

«…Полная и беспросветная трымзда», — сказал Мухобойщик у нее в голове.

— Нам придется срочно придумать новый план, — вместо этого произнесла Мошка.

К несчастью, сегодня проблемы с финансами испытывали не только Мошка с Прыгушами. Весь Ночной Побор бегал в панике, будто у людей над ухом щелкала сухими зубами Скелошадь. Никто не давал деньги, ни так, ни в долг. Мамочки, которым повитуха недавно помогла разрешиться от бремени, наскребли для нее пару монет, но это была капля в море. Вот почему через час Мошка с Сумбуром Прыгушей потащили продавать всяческую рухлядь.

Перспектива ходить по оживленным улицам с угрюмым Сумбуром Прыгушей не грела Мошке душу, но тот в одиночку не смог бы унести мебель, а его жена плохо себя чувствовала. Сарацин остался дома, охранять повитуху.

При виде толпы, осаждающей Ростовщиков со всяческим скарбом в руках, от утюгов до матрасов, Мошка трезво оценила шансы продать старую мебель. Протолкавшись в магазин, они застали разгар скандала. У прилавка стояла женщина, выпучив глаза, будто увидела привидение.

— Почему так дешево?! Гляньте, какой стол… прекрасная работа, жучками не поеден…

— Мадам, сегодня цену диктует покупатель, — ответил низкорослый толстяк с ювелирной лупой в глазу. — Все рвутся продать, никто не хочет покупать. Честно говорю, сегодня во всем Поборе никто больше вам не даст. Или берите деньги, или освободите помещение.

Лицо у женщины сморщилось, как старая картофелина, глаза наполнились слезами, но она взяла с прилавка скудную россыпь монеток и побрела на улицу. Ее место тут же заняли другие. Люди вываливали перед Ростовщиком стеклянные бусы, мятые котелки, сплетенные из травы коврики, вышитые салфетки.

Мошку прижали к стене. Рога с оленьей головы оцарапали ей лицо. Никто не обращал на нее внимания. Мошку переполняла ярость. Нет, не обезумевшая толпа, готовая затоптать девочку, вызвала ее гнев. Ее бесил элегантный толстячок за прилавком, решивший выжать из напуганных людей все соки.

Обычных людей, их жуткое состояние она понимала прекрасно. Отчаяние, как мельничные жернова, перемалывает душу, растирает в труху сострадание, доброту, человечность, смелость. И очень редко оно становится точильным камнем, очищает ум от всего лишнего и рождает сверкающее острие идеи. Именно так произошло с Мошкой, уткнувшейся носом в мех оленьей головы.

Она потащила Сумбура на улицу. Тот не сопротивлялся, хоть и смотрел на нее с немым отвращением, как на гниющую язву.

— Бесполезно, — отдышавшись, сказала Мошка. — Если за такой хороший стол заплатили кошкины слезки, нам достанутся мышкины сопельки. Даже продай мы все, вплоть до собственных зубов и волос, мы не наскребем нужную сумму.

Грустная улыбка изогнула губы Сумбура Прыгуши. Он погрузился в отчаяние, как в любимое кресло.

— Рано опускать руки, — рыкнула Мошка. — Господин Прыгуша, сколько у нас денег? Ага. Немного, но хватит. Этот пухлик прав, сегодня наживаются покупатели, а не продавцы. Значит, продавать мы ничего не будем. Мы будем покупать.

Дверь им открыла госпожа Прыгуша с компрессом на ушибленном виске. Дикая смесь надежды, тревоги и облегчения у нее на лице сменилась застывшей маской, когда она увидела, что Сумбур и Мошка принесли назад больше, чем уносили.

— Как…

Добила повитуху голова оленя у Мошки в руках. Тем временем Сумбур с ласковым блеском в глазах поволок к себе в мастерскую коробки с покупками.

— А… как… откуда это все?

— Купили за гроши, — объяснила Мошка, закрывая засов.

— Вы что… потратили все деньги, которые я с таким трудом собрала? Как же… — прошептала повитуха, глядя на Мошку, как на предательницу. Глаза наполнились слезами, она уронила голову на грудь.

— Не было вариантов. — Мошку царапнуло сострадание, но она уже поставила на кон все три жизни. — Мы могли бы до сих пор бегать по улицам с вашим скарбом и выручили бы разве что пинки и зуботычины. Но есть и другая возможность. — Девочка поставила на пол коробку с веревками, сухими костями и мотками проволоки. — Пока это мусор, но светлая голова и ловкие руки вашего мужа к завтрашнему закату сотворят из него чудо.

— Чудо. Конечно, нам нужно чудо.

— Сейчас я объясню, что за чудо. — Мошка решительно смотрела на повитуху. Глаза у нее были черные и суровые, как угольная шахта. — Такое чудо, что деньги посыпятся на нас, как из ведра. Завтра ночью огромные кучи денег будут ждать прямо на улице. Точнее, лежать перед каждой дверью! Мы пойдем и заберем их. И никто нам не помешает, потому что увидят они ровно то, что ожидают: Скелошадь, забирающую овощи у них с порога. Госпожа Прыгуша, ваш муж изготовит собственную Скелошадь.

— Но… — Повитуха села, будто кол проглотила. — Но так нельзя! Ключники…

— Если мы не раздобудем денег, Ключники так и так скормят нас реке, — заметила Мошка.

— Если забрать чью-то десятину, этот человек погибнет! Никто не заслуживает…

— Никто не заслуживает? Даже Ростовщики? — Улыбка Мошки сочилась ядом. — Ключники не будут портить себе жизнь, нападая на другие гильдии. Да и пусть костяная лошадь погоняет по улицам этих жирных кровососов, вот уж о ком я плакать не буду.

— Если нас заметят… — Госпожа Прыгуша прижала руки к вискам, будто мысли стучали в череп изнутри. — Если Ключники узнают… хоть одна живая душа узнает…

— Бродяжка правду говорит, — сказал Сумбур из мастерской, откладывая ножовку. — Зайчонка, другого пути к спасению у нас нет.

— И не только у нас, — добавила Мошка. — Мэр будет ждать вестей о спасении дочери. Если он их не получит, то на закате повесит выкуп перед счетной палатой. Тогда Скеллоу и Эплтон со своей шайкой набегут и заберут его. К рассвету они уже будут на полпути к Манделиону с Лучезарой в охапке. Чтобы им помешать, надо перехватить выкуп. Прискакать туда вперед них.

Небо потихоньку светлело. Сперва стало черным, как уголь, потом серым, как сальная тряпка, потом белым, как яблочная мякоть. По городу прошли Звонари, запирая ночных жителей. Беднягам, кто не успел собрать десятину, осталось только отдирать доски пола в поисках завалившейся монетки. Дневные двери открылись, на город выплеснулись краски, появились первые жители Дневного Побора с жалобами на зимний холод и подорожавший перец.