На нем был расшитый золотом черный костюм. Удачно наложенный Лили грим подчеркивал скулы и выделял брови. Волосы цвета вороньего крыла, почти такой же длины, как у Роксаны, свободно ниспадали на плечи. Он показался Роксане похожим на сатира и одновременно на пирата. Ее сердце предательски дрогнуло, но она тут же погасила в себе искорку желания. Они стояли в разных углах сцены, их разделяла пелена дыма. Ее поза была вызывающей: голова откинута назад, одна рука поднята вверх, другая вытянута в сторону. Струя света вырвалась из кончиков ее пальцев и метнулась к нему. Он поднял руку и, казалось, поймал ее. Зал взорвался аплодисментами. Необычная дуэль продолжалась. Ее участники приблизились друг к другу, метая дым и огонь. Прожектора залили сцену золотисто-розовым светом, имитирующим восход солнца.

Роксана закрыла глаза рукой, как ослепленная ярким светом. Затем руки ее беспомощно опустились, голова упала на грудь. Серебристое одеяние, казалось, шипело от света, пока она раскачивалась на месте, словно тело ее было привязано веревками к рукам Люка. Он сделал несколько пассов руками, едва не касаясь ее, затем провел вытянутой рукой перед глазами, дав понять, что она вошла в транс, и медленно-медленно, одним движением руки отодвинул ее вглубь сцены. Ноги ее оторвались от пола. Спина ее была прямой, как копье, когда он взмахами рук «положил» ее ни на что иное, как на клубы голубоватого дыма.

Он повернулся один раз вокруг своей оси и, когда вновь очутился лицом к сцене, в руках у него был тонкий серебряный обруч. Изящными, как у танцора, движениями он нанизал обруч на ее тело и провел его от ног до головы. Решив сымпровизировать, он наклонился к ней, как будто хотел поцеловать. Он почувствовал, как напряглось ее тело, когда его губы приблизились к ее лицу.

– Не срывай номер, Рокс, – прошептал Люк, отстегнул свою накидку и укрыл ею Роксану. Накидка застыла на мгновение, и очертания тела под ней казалось растворились в воздухе. Когда накидка упала на пол. Люк уже держал в руках белого лебедя.

Из-за сцены до него донеслись удары. Люк нагнулся, чтобы поднять накидку, моля Бога о том, чтобы этот проклятый лебедь опять не ущипнул его. Он присел и, взмахнув накидкой над головой, исчез.

– Я не была готова ни к каким импровизациям, – бросила Роксана Люку, едва увидев его за кулисами.

– Не была? – он передал лебедя Мышке и улыбнулся ей. – А мне показалось, все было очень мило. Ты так не считаешь. Мышка? Мышка погладил лебедя – он был единственным, кто мог сделать это, не рискуя собственными пальцами.

– Да… пожалуй. Надо дать Миртле перекусить.

– Смотри-ка, – Люк сделал жест рукой, после того как Мышка ретировался, – не понравилось ей.

– Еще раз так сделаешь, и я тогда тоже поимпровизирую, – Роксана ткнула пальцем ему в рубашку. – Кончишь разбитой губой.

Он схватил ее запястья прежде, чем она успела отпрянуть. По прозвучавшим из зала аплодисментам он определил, что у Макса и Лили только что завершился самый напряженный момент. Чувства кипели в нем. Никогда еще ему не было так хорошо.

– Послушай, Рокс, то, что мы показываем на сцене – это действо. Это работа. Такая же, как и та, на которую мы отправимся завтра в Потомак, – демон, сидевший в нем, заставил его тело переместиться в пространстве и плотно прижать ее к стене. – Не будем переходить на личности.

Кровь ударила ей в голову, однако ей удалось выдавить дружелюбную улыбку.

– Может быть, ты и прав.

Он чувствовал ее запах – духи, грим, легкий мускусный запах пота. – Конечно же, я прав. Все дело только в… – его дыхание сорвалось, когда Роксана ударила его локтем поддых. Она легко увернулась от ответного удара и улыбнулась, на сей раз намного искренней.

– Не будем переходить на личности, – мягким голосом произнесла она, после чего вошла в свою уборную, захлопнула за собой дверь и заперлась. Нужно было переодеться к следующему номеру.

На сей раз она была совсем рядом с ним. Их разделяла лишь тонкая фанерная перегородка. Они были заперты в волшебный ящик, в два разных его отсека, и должны были за несколько секунд поменяться местами.

– Только попробуй еще раз так сделать, крошка, – прошипел Люк, когда они перелезали друг через друга. – Клянусь, дам тебе сдачи.

– Ой, уже трясусь.

Роксана выскочила из ящика вместо Люка под гром аплодисментов.

В конце номера они изящно откланялись публике, Люк сильно, едва ли не до кровоподтека, ущипнул ее. Роксана с трудом проследовала за ним по пятам.

Он красиво раскланивался, извлекая розы из воздуха и преподнося их ей. Она принимала цветы, но прежде, чем она успела сделать реверанс, он рванулся к ней. Нет, он этот удар так не оставит. Он донельзя выгнул ее спину и поцеловал ее.

Так, во всяком случае, показалось восхищенной публике. На самом деле он ее укусил.

– Негодяй, – она заставила свои дрожащие губы изобразить улыбку. Они отошли вглубь сцены. Начался последний выход Макса. Люк взял Роксану за руку. Глаза его повылезали из орбит, когда она резким движением вывернула его большой палец.

– О, Боже, Рокс, только руки не трогай! Без рук ведь я работать не смогу.

– Тогда убери их от меня, приятель, – она отпустила его, довольная тем, что его большой палец будет теперь ныть так же, как сейчас ее нижняя губа. Вместе с Максом и Лили они, раскланиваясь, попрощались со зрителями.

– Люблю шоу-бизнес, – произнесла Роксана, выдохнув усмешку.

Веселый задор в ее голосе заставил Люка отказаться от планов въехать ей в область крестца. Он вновь взял ее за руку, на сей раз осторожно.

– И я тоже люблю.

* * *

Роксана считала, что у гастролей есть свои, притом немалые преимущества. Роскошный прием в Белом доме идеально увенчал тот вечер. Она знала, что Макс совершенно аполитичен. Он участвовал в выборах, считая это своим правом и долгом, но чаще всего бросал бюллетень в урну небрежным театральным жестом, который использовал при игре в карты.

А вообще-то он никак не относился к этой процедуре. Роксане же нравилась не столько политика, творимая в Вашингтоне, сколько официальная, зачастую помпезная атмосфера, этой политикой создаваемая. Как отличается все это от Нового Орлеана, думала она, восхищаясь богато одетыми чопорными людьми, которые кружились в танце в бальном зале.

– Мне кажется, ты заставила волшебство работать на себя. Роксана обернулась. Ее приветливая открытая улыбка погасла от неожиданности.

– Сэм? Ты что здесь делаешь?

– Наслаждаюсь торжеством. Это почти так же прекрасно, как твое выступление.

Он взял ее руку и поднес застывшие пальцы к своим губам.

Он очень изменился. Тощий, бедно одетый подросток превратился в подтянутого, безупречного во всех отношениях мужчину. Песочно-русые волосы были подстрижены под стать строгому смокингу. На руке скромно светился бриллиантовый перстень. Когда его губы коснулись руки океаны, она уловила слабый запах мужского одеколона.