– Прекратите. Я не та кость, из-за которой вам надо грызться, друг с другом, – она с облегчением увидела, как сквозь толпу к ней пробираются Макс и Лили. – Забудем об этом, ладно? Папа! – радость, казалось, охватила ее, когда она повернулась к Максу. – Ты не поверишь, кто здесь – Сэм Уайатт. Столько лет прошло.

– Макс, – обволакивающе, как змея, Сэм протянул одну руку, другой взял Лили за пальцы, чтобы поцеловать. – И Лили. Прекрасна, как никогда.

– Ни за что не догадаешься, чем теперь занимается Сэм, – Роксана ворковала, как будто они были давними, добрыми друзьями, встретившимися после долгой разлуки.

Макс ни на кого зла не держал, да и умел сохранять выдержку в любой ситуации.

– Значит, ты ушел в политику.

– Да, сэр. Вы вправе сказать, что этим я обязан вам.

– Правда?

– Вы научили меня привлекать к себе внимание. Он улыбнулся. Его лицо словно сошло с политического плаката, изображающего успех и юную энергию.

– Сенатор Бушфилд, сэр. – Сэм окликнул элегантного лысеющего мужчину с усталыми карими глазами и кривой улыбкой. – Кажется, вы знакомы с Нувелями.

– Да, да, – звонкий теннессийский говорок контрастировал с усталым лицом сенатора. – Великолепное шоу, как я вам уже говорил, Нувель.

– Я не упоминал о вас раньше, сенатор, потому что хотел удивить моих давних друзей, – бросив насмешливый взгляд на Люка, Сэм положил руку Максу на плечо. – В свое время я несколько месяцев был учеником у этого великого фокусника.

– Не может быть. – У Бушфилда загорелись глаза.

– Именно так и было, – Сэм улыбнулся и тут же выдал легенду о смятенном, разочаровавшемся в жизни юноше которого приютил и наставил на путь истинный добрый и благородный человек вместе со своим семейством.

– К сожалению, – завершая рассказ, произнес он. – Не выходило у меня с выступлениями. Но я расстался с Нувелями, задавшись новой для себя целью, – он засмеялся и незаметно провел пальцем по спине Роксаны. – Если бы не они, меня бы здесь не было.

– Вот что я вам скажу, – Бушфилд по-отечески похлопал Сэма по спине. – Этот парень далеко пойдет. Острый, как гвоздь, и верткий, как угорь, – он подмигнул Максу. – Может по части фокусов-покусов у него и не вышло, зато избирателей очаровывает до трусов.

– Очарования Сэму не занимать, – отметил Макс. – Может быть, даже и в фокусах.

– А я и есть фокусник, – Сэм пристально посмотрел на Люка. – Я знаю, как надо делать то, что надо делать.

– Этот мерзкий тип всю тебя облапал. Роксана лишь вздохнула. Люк опять запел свою старую песню, от которой она уже успела отвыкнуть. Возможно, правда, потому, что почти не встречалась с ним на протяжении целых суток.

– Мы танцевали, дурачок.

– Он лизал твою шею.

– По крайней мере, он не кусался.

Она надменно улыбнулась и откинулась на сиденье машины. Мышка медленно вел ее по пригороду и уже приближался к кварталу, где жила Миранда.

– Слушай, Каллахан, забудь пока о том, что ниже пояса, и думай о деле.

– Хотел бы я знать, что у него на уме, – прошептал Люк. – Не к добру, что мы столкнулись с ним нос к носу.

– Добро есть добро, мой мальчика – заметил Макс с переднего сиденья. – От того, как мы к нему относимся, зависит, превратится оно в зло или нет.

Соответственно обстановке Макс снял с себя пиджак и манишку, под которыми скрывался тонкий черный свитер.

Сидевшие сзади Люк и Роксана подобным образом изменили свой облик.

– Держись от него подальше.

– Пошел в жопу!

– Дети! – обернувшись, Макс покачал головой, – Если будете плохо себя вести, папа не возьмет вас искать спрятанные сокровища. Тридцать пять минут, – сказал он Мышке. – Не больше и не меньше.

– Понял, Макс. – Он подъехал к тротуару, затем развернулся.

– Ни пуха, ни пера, Рокс.

К черту, Мышка, – она нагнулась и поцеловала его, прежде чем вылезти из машины.

Была тихая, влажная ночь. Похожий на ноготь месяц почти не был виден из-за знойной дымки. Жара висела в воздухе, как зонт над дымовой трубой. Она почувствовала аромат роз, жасмина, только что подстриженного газона, а также сырой запах политой земли.

Подобно теням они прошли через газон, проскользнув мимо уже отцветших азалий и только завязавшихся бутонов других летних цветов. Мимо них пронеслась какая-то чужая тень. Увидев ее, Роксана со всего размаха натолкнулась на Люка. Сердце, казалось, вот-вот выскочит сквозь ребра.

Это была всего лишь кошка, отправившаяся на поиски либо мыши, либо друга.

– Боишься, Рокс? – зубы Люка сверкнули в темноте.

– Нет, – она была охвачена волнением и очень спешила. Ее успокаивал ударяющийся на ходу о бедро кожаный мешок.

– У них здесь и леса, оказывается, есть, – прошептал он рядом с ее ухом. – Волков только здесь, пожалуй, нет. Может, только пара диких псов имеется.

– Для нас это не помеха, – сказала Роксана, которая тем не менее с опаской поглядывала, не сверкнут ли где в темноте желтые глаза или клыки. Как и было запланировано, они разделились у восточного фасада особняка. Люк должен был перерезать телефонные провода, а Макс отключить сигнализацию.

– Здесь нужна легкость рук, – терпеливо наставлял Макс свою дочь. – Не должно быть спешки и самоуверенности. Нужно практиковаться, – такие же слова он тысячи раз произносил во время репетиций. – Артисту нужно все время практиковаться. Даже знаменитая балерина учится в течение всей своей профессиональной жизни.

Она наблюдала за тем, как он натягивал и оголял провода. Это была трудоемкая, утомительная работа. Роксана твердой рукой держала фонарь и следила за каждым его движением.

– Здесь внутри спрятан блок, у которого есть код. Если обладаешь достаточным мастерством, то сможешь вытащить его.

– Ну, и как это у тебя получится? Он улыбнулся и похлопал ее по руке, несмотря на ноющую боль в пальцах.

– Вера в успех плюс интуиция и Опыт. И… этот маленький огонек сейчас погаснет. Et voila[21]– шепнул он когда крохотная красная точка исчезла в темноте.

– Шесть минут прошло, – нагнувшись к ним, прошептал Люк.

– Стекло вырезать не будем, – продолжал свои наставления Макс. – Видите, на нем провода. Даже, если выключена сигнализация, это очень сложно и отнимает гораздо больше времени, чем если открывать замок отмычкой.

Он вытащил набор отмычек, подаренный ему Леклерком тридцать лет назад, и не без некоторой торжественности передал его Роксане.

– Попытай счастья, моя любимая.

– Бог ты мой, Макс, да она до утра не управится. Бросив злой взгляд на Люка, Роксана приступила к своему заданию. Даже он не способен был сейчас испортить ей настроение. Она все делала так, как учил отец. Терпеливо, чуткими, как у хирурга, пальцами она работала над замком, прижав ухо к двери и сосредоточенно закрыв глаза.