А кто там первым осмысленно реагировать начнёт? Сьюард или всё же Пальмерстон? Не, Сьюард, но лишь по причине того, что премьер-министр Британской империи предпочёл выждать, пока представитель будущего вассала королевы Виктории придёт в себя и начнёт осмысленно реагировать. Не зря же они чуть ли не день напролёт сидели. Общую тактику-стратегию вырабатывали.

– Это неприемлемо для США, мистер Тумбс! – протестующее и даже с некоторым надрывом заявил тот самый Сьюард. Казалось, ещё немного, и обличающе ткнёт перстом в сторону меня и собственно Тумбса, изображая Цицерона нового розлива. – Мы собрались, чтобы договориться о мире, а не выслушивать условия, которые так напоминают…

– Капитуляцию? – усмехнулся я, прервав замявшегося было госсекретаря США. – Не стесняйтесь этого слова, оно не является ни бранным, ни непонятным. А падение Вашингтона, вашей столицы, говорит о многом. И согласие Гранта оставить все орудия и припасы армии, сохраняя лишь стрелковое оружие с малым боезапасом, лишь бы вырваться из обреченного пасть города, тоже не пыль на ветру, а показание полного отчаяния самого, пожалуй, талантливого полководца вашей страны. Равно как и то, что флота у США почти не осталось, а порты либо захвачены, либо разрушены, либо заблокированы. Согласен, это ещё не капитуляция, но что будет, если наш конгресс… немного затянется?

– Не горячитесь, мистер Станич, мы все понимаем сложившуюся обстановку, но вам стоит быть помягче. Хотя я понимаю вас. Молодость… Мне бы ваши годы.

Пальмерстон. Умело пассировал жесткость сказанного мной, переведя на молодость говорившего. И ведь ничего обидного не сказал, напротив. Британские дипломаты всегда славились умением разруливать самые сложные ситуации. Хотя тут у них интересный и солидный противовес в лице князя Горчакова. Только тот покамест слушает, а не говорит. Ну, да его слова явно последуют, он молчать сверх необходимого не любит.

– Территориальные уступки возможны, – похвалил меж тем эстафету Тумбс. – Но для этого я изложу и другие требования. Как политические, так и финансовые. Уверен, что у Конфедерации как у победившей в войне стороны есть на то право.

– Право есть, – подтвердил Хуан Прим.

– Про аннексию слышали, господа. Пришла пора послушать о контрибуции, – скривил губы в саркастической усмешке Горчаков.

– Не совсем о контрибуции, Александр Михайлович. Можем обойтись и без неё. Не будем ставить посланника президента Линкольна в печальное положение. Заменим на некоторые «экономические интересы», о которых сейчас поведает мистер Тумбс.

Имя-отчество князя были произнесены без малейшего искажения и с должными интонациями, показывающими, что русским я владею полностью и абсолютно. Может, и мелочь, но полезно показать старому хитрецу, что один из двух представителей Конфедерации и по крови, и по духу именно что русский. Тумбс меж тем начал разворачивать и другие требования к проигравшей стороне, столь же жёсткие, пусть и несколько завуалированные мягкостью формулировок, но не содержания.

– Теократическая республика Дезерет признаётся независимым государством, а Конфедеративные Штаты Америки выступают гарантом независимости оной. Присутствующий здесь глава Дезерета мистер Бригам Янг, лидер Церкви Святых Последних Дней, может подтвердить своё согласие.

– Охотно подтверждаю! – заявил довольный, словно сытый паук, главмормон. – Только благодаря Конфедерации мы получили независимость от властей США, преследующих нас из-за того, что мы исповедуем немного иную ветвь христианства.

Спорить с этим известным специалистом по выворачиванию всего и вся наизнанку никто не стал. Хотя видно было, что Сьюарду очень хотелось сказать что-то малоприличное. Но сдержался. Интересно, может, только из-за прожигающего его взгляда лорда Пальмерстона? Оно и неудивительно было бы.

– Мы не желаем получить с США контрибуцию, – продолжал витийствовать Тумбс. – В знак доброй воли готовы даже отказаться от выплаты наших военных издержек! И делаем еще жест доброй воли, предлагая властям США возможность достигнуть одной из целей войны, которая была объявлена.

– Не уверен, что эта цель понравится президенту Линкольну, – хмыкнул Тувнель, министр иностранных дел Франции. Вроде и негромко, но так, чтобы его точно услышали. Провоцирует собравшихся, надеясь что-то с этого поиметь. Уважаю. – Мы слушаем вас, мистер Тумбс.

– Я говорю о прокламации об освобождении рабов на территории, которая теперь зовётся Конфедерацией, – широкая, радушная и абсолютно неискренняя улыбка дипломата. – Мы освобождаем из рабского состояния всех негров Конфедерации и передаём их властям США. Не сразу, а на протяжении временного периода, который будет оговорен здесь, на этом конгрессе. И конечно, власти США возместят убытки хозяевам этих самых рабов из расчета минимум тысяча долларов золотом или серебром за голову. Сроки выплат могут быть значительно растянуты во времени.

Шок и трепет. Трепет с шоком у Сьюарда, просто шок у остальных. Ну да, про это требование с нашей стороны не знали даже представители Испании. Почему? Такое требование надо было предъявлять исключительно в формате «дубиной по голове», чтобы точно не отвертелись и не попытались избежать озвучивания на этом конгрессе.

Сьюард хватал ртом воздух, лорд Пальмерстон шептался о чём-то со своим секретарём. Прим и Дульче-и-Гарай выглядели… ошеломлёнными, но уже начинали улыбаться, понимая, что представители США попались в довольно простую, но от этого не менее эффективную ловушку. Посланник Франции хмурился, поглядывая то на Тумбса, то на Сьюарда. А вот светлейший князинька Александр Михайлович мягко так, чуток укоряюще произнёс:

– В Конфедерации почти четыре миллиона рабов. Значит, контрибуция составит около четырёх миллиардов долларов золотом. Это слишком много. Вам самим так не представляется?

– Мы согласны получить эту сумму в рассрочку, князь, – обратился я вроде как и к Горчакову, но на деле ко всем сразу. – Уверен, что вы… то есть не вы лично, а финансисты из Российской империи способны дать несколько дельных советов президенту Линкольну насчёт того, как лучше всего будет осуществить выплаты, растянутые во времени. Что ни говори, а в России совсем недавно случилась Крестьянская реформа, которую Конфедерация, к слову, искренне поддерживает.

– Выкупные платежи – это другое. Родственное, но другое.

– Я понимаю. Просто уверен в компетентности финансистов вашей империи, считаю их одними из лучших в решении сложных вопросов. Ведь имеющийся опыт сотрудничества, в том числе и личный, говорит о многом.

Горчаков понимал, что я делаю. И хоть ему не сильно это нравилось, но возразить он просто не мог. Это явно пошло бы вразрез с указаниями Александра II. По сути, делая подобные реверансы в сторону Российской империи, показывая имеющиеся у Конфедерации и России общие интересы, я сильно давил на мозоль не только королеве Виктории, но и императору Наполеону III. Был бы светлейший князь один или только с единомышленниками-франкофилами… Но в том-то и дело, что рядом с ним были и другие чины министерства, которые относились к результатам Крымской войны именно так, как и должны относиться нормальные патриоты своей страны. И воспринимающие Францию как давнего и последовательного врага России – со времён очень далёких, как минимум нескольковековой давности.