Так, в руке пистолет, который чисто на автомате извлёк из-под подушки. Привычка, однако! Если живёшь в мире, где многие хотят видеть тебя в гробу – можно даже без белых тапочек, – то подобная мера предосторожности как-то сама собой входит в привычку.

– О’Рурк с какой-то хорошей новостью. Прикройся хоть простынёй, не вводи добропорядочного ирландского католика во грех подглядывания.

Пошёл открывать, не выпуская оружие из рук. О’Рурк поймёт, этот ирландец сам ни разу не человеколюб, про доверчивость и говорить не стоит, она с ним и рядом не пролетала. А Ванесса, уже накрывшись простынёй по шею, бурчит:

– Где это О’Рурк порядочный католик? Разве на исповеди, и то не думаю. Все бордели в Ричмонде из тех, которые подешевле, обошёл. В двух скидку как постоянный клиент получил. Теперь тут по красоткам пошёл… А на меня смотреть не стал бы, даже будь я свободна, ему только с большой грудью нравятся. Рыжие больше всего!

Вот уж воистину неискоренимо женское любопытство! Казалось бы, на кой чёрт Ванессе подобные подробности? Ан нет, любит уши погреть по случаю и без, по необходимости и просто забавы ради. Ладно, это её личные забавы, меня они ничуть не напрягают. Открываю дверь… Ага, всё нормально, вот сержант, а вот и ещё двое «диких», штатный караул у дверей, ведущих в пару выбранных мной для себя комнат, кабинет и спальню.

– Говори уже, ради чего разбудил.

– Так новости же, – хмыкнул ирландец, встретив которого ночью не каждый человек без слабости в ногах обойдётся. – Вашингтон взят, генерал Джексон писал донесение Борегару, сидя в Белом доме, за столом Эйба Линкольна, там, где он на своих бумажках подпись ставил. И ещё фотографию сделали. Правда, не прислали… Зато письмо есть. Вот.

– Боги нас любят, О’Рурк! – произнёс я, забирая у того запечатанный конверт. – Пусть предупредят Тумбса, а я оденусь, и тоже к нему. Это многое меняет! Очень многое.

Сержант лишь пожал плечами. Дескать, командиру виднее. Ну да, для всех «диких» я так и оставался не министром, а командиром. И это было очень даже уместно и полезно. Ведь именно «Дикая стая» являлась самой надёжной опорой как для меня, как и для самых близких друзей. И постепенная трансформация изначально боевого подразделения в спецслужбу если что и меняла, то лишь в сторону дальнейшего развития этой самой опоры.

А новость…. Просто прелесть! Роскошный козырь на переговорах будет. Взятая вражеская столица! Да это самое взятие по сути приурочено к началу переговоров. Окончательно и без вариантов подконтрольный Вашингтон – зная генерала Джексона, иначе и быть не могло, он просто не стал бы хвастаться несуществующим успехом и даже наполовину выполненной задачей.

На скорую руку одевшись, я вскрыл конверт и при свете керосиновой лампы прочитал написанное почти каллиграфическим почерком послание. Там было много интересного, но по большей части радующего. Ванесса стояла у меня за спиной и тоже читала, пару раз не удержавшись от восторженных возгласов. Понимаю, эмоции при таком раскладе более чем естественные.

Радостью следует делиться. И поскорее, не затягивая. Так что, оставив Ванессу и попросив её или сидеть тихо, или аккуратно выскользнуть из моих комнат, я поспешил в комнаты, выделенные госсекретарю. Роберта Тумбса застал малость помятого, всклокоченного, с растрепавшимися волосами, но не скрывающего своего удовлетворения доставленным известием. А тут ещё и письмо ему в руки, чтобы полностью прочувствовал.

– Читайте, Роберт, оно того стоит. Я уже ознакомился, вам тоже это необходимо.

Госсекретарь вцепился в лист бумаги, как акула в сочный, истекающий кровью кусок мяса. Оно и понятно, такой козырь на переговорах для дипломата был манной небесной и улыбкой фортуны одновременно.

Читал Тумбс не очень быстро, внимательно изучал каждую строчку, тем самым давая мне время понаблюдать как за отражающимися на его лице эмоциями, так и просто погонять в голове мысли, впрочем, также связанные с полученными вестями.

Выработанная заранее стратегия сработала. Пока Шерман со своим усиленным корпусом пытался отбить Нью-Йорк у Ли, он был не опасен. Да и командующий армией Улисс Грант имел в своём распоряжении куда меньше сил, чем ему хотелось. Плюс наступление Центрального корпуса на Канзас. Туда не выделили подкреплений, явно опасаясь ослабить оборону столицы, но это не сильно помогло. Джексон, сконцентрировавший под своим начало почти всю Потомакскую и половину Теннесийской армии, ударил от Харперс-Ферри к Балтимору, тем самым отрезая столицу янки от железной дороги – главного пути доставки грузов и подкреплений. Силы же, задействованные в ударе по Балтимору, были таковы, что Шерману было бы весьма затруднительно их разбить, даже если б он оставил попытки вернуть Нью-Йорк, бросившись на подмогу Гранту.

И почти в то же время в Потомак вошли два речных броненосца – «Нарвал» и «Косатка». Цель у них была одна – расчистить пути через реку для частей Потомакской армии под командованием Фрэнсиса Бэртоу.

Что тут скажешь, задачу они выполнили. Противостоящие им кое-как забронированные речные канонерки держали снаряды полевой артиллерии, но никак не «подарки» от тяжёлых морских орудий. Единственный же боеспособный речной броненосец, курсирующий по реке, подвергся слаженной атаке «Нарвала» с «Косаткой» и, получив серьёзные повреждения, отполз вверх по реке, не желая достаться в качестве трофея или пойти на дно. Преследовать его не стали, ведь задача перед Рафаэлем Сэммсом, державшим флаг на «Нарвале», стояла совсем другая.

Обстрел позиций северян на их берегу реки начался. Хороший такой обстрел, качественный. Цель? Создать своего рода зону безопасности, чтобы частям Потомакской армии можно было спокойно переправиться и ударить по столице янки.

Противопоставить что-то серьёзное вошедшим в реку бронированным чудищам? Так ведь нечего! Залпы броненосцев крушили всё, до чего только могли дотянуться, а снарядов не жалели. Более того, как только у одного корабля заканчивались снаряды, он отправлялся на пополнение боезапаса, в то время как второй продолжал устраивать янкесам веселую и громкую жизнь.

Помешать собственно переправе Потомакской армии на ту сторону реки было банально нечем. Реально было лишь попытаться удержать город. Вот только был один ма-аленький нюанс. Какой? Движение частей Теннесийской армии Бернарда Би в направлении Балтимора. А как только Балтимор был бы взят… Вот именно, отступить стало бы весьма и весьма затруднительно. Разве что по воде, но и там засада. Броненосцы КША никто не отменял, равно как и простые, небронированные корабли. Более того, «Чарльстон» с «Акулой» уже резвились у побережья, показывая, что пытаться смыться по воде будет не самым умным решением.

У Линкольна со всеми его приближёнными было два варианта действий. Первый заключался в том, чтобы остаться и пытаться удержать столицу, но с высоким риском оказаться окружёнными. И второй – пока кольцо не замкнулось, попробовать вырваться по той же железной дороге в ту же Филадельфию. Выбран был… второй вариант. Хотя надо отдать должное – попытки сохранить за собой Вашингтон янки предприняли. Генералу Гранту было предписано удерживать столицу по возможности, но при условии совсем уж тяжёлой обстановки – отступать и прорываться через Балтимор.