— Постойте.

Фил остановился. Фенвик все еще потирал челюсть. Губы его шевелились, как будто он подбирал слова, которые давались ему нелегко.

— Идите к своей команде. А с этим мы разберемся после.

Фил кивнул, повернулся и пошел по коридору.

Повернув за угол, он присоединился к остальным. Врачи «скорой помощи» забирали Энтони Хау на раскладных носилках на колесиках. Фиона Уэлч завороженно провожала их глазами.

— Фиона! — окликнул ее Фил. — Характеристика жертвы по географическому признаку… Вы можете сделать нам такое?

Она подняла на него глаза.

— Конечно, могу.

— Тогда сделайте, пожалуйста. — Он посмотрел на остальных членов своей команды. — Все, давайте наверх. Возвращаемся к работе. Наша задача сейчас — сделать так, чтобы не было новых смертей. Вперед, время веселья закончилось.

Он развернулся и пошел по коридору. В голове продолжали звучать слова Фенвика о том, что во всем этом виноват только он.

Может быть, он и прав, подумал Фил.

Время веселья закончилось.

Фил ушел вперед, шагая по лестнице через две ступеньки. Микки поднимался вслед за ним в бар вместе со всеми. Учитывая то, что впереди его ждал целый день проверки регистрации автомобилей, эта фраза едва ли относилась именно к нему.

Внезапно он наткнулся на Анни. Она подняла голову и вздрогнула от неожиданности.

— Прости, — сказала она, — я просто задумалась.

— Ты не виновата, — сказал Микки. — То, что только что случилось…

Она бросила на него быстрый взгляд.

— Так ты все видел… — Выражение ее лица изменилось. — Ох, ну конечно. Видел.

Они молча пошли вместе.

— Послушай… — сказал Микки.

Легкий призрак улыбки коснулся губ Анни.

— Если ты хочешь что-то сказать насчет того, что было вчера вечером, то не переживай. Это все пустяки.

— Ты меня неправильно поняла. — Еще недоговорив, он почувствовал, как густо краснеет. — Я вовсе не то имел в виду.

Она бросила на него озорной взгляд.

— А что же тогда ты хотел сказать?

Он огляделся по сторонам, не подслушивает ли их кто-нибудь. Сразу за ними шла Джейн Гослинг, чуть дальше — Роза Мартин и Бен Фенвик; они о чем-то напряженно разговаривали, лицо у Розы было злым.

— Не здесь, — ответил он.

— Какой таинственный мужчина! — снова улыбнувшись, сказала она. — Собираешься отдать мне ключ от своего сундука с секретами?

Микки вздохнул и покачал головой. Он думал, что может доверять Анни. Из всей их команды она казалась ему самой открытой, самой честной и к тому же не участвующей во всяких политических интригах.

Они дошли до конца лестницы и повернули за угол. Анни взяла его за руку. Он остановился и обернулся к ней.

— Прости, — сказала она. — Я просто поддразнивала тебя. — Она взглянула на часы. — Сейчас мне нужно уйти, проверить полученный из больницы список пациентов Сюзанны и Зои. Но я скоро вернусь. — Она опять улыбнулась. — Или можешь мне позвонить.

Мимо них быстрым шагом прошла Фиона Уэлч. Она делала это так важно, словно снималась в эпизоде сериала «Западное крыло»[17].

— Поговорим позже, — сказал Микки и пошел обратно в бар.

Он надеялся, что на этот раз покраснел уже не так сильно.

Подойдя к своему столу, он сел. Вздохнул. Огляделся кругом. В другом конце комнаты сидела Фиона Уэлч. Ее переполняла энергия, она напряженно смотрела в монитор своего компьютера, шевеля губами в беззвучном диалоге, который слышала лишь она одна.

Он мог просто позвонить Анни.

Он посмотрел на экран перед собой, на эти бесконечные списки, на бегущие строчки цифр. Теоретически он понимал, насколько важна эта его работа. Жаль только, что нет более занимательного способа ее выполнить.

Фиона Уэлч, не отрывая глаз от монитора, засмеялась чему-то своему.

Он надеялся, что то, о чем он хотел поговорить с Анни, может подождать, надеялся, что в своих подозрениях он прав.

Но еще больше надеялся, что ошибается.

Анни стояла на пороге и звонила в дверь. Дом этот находился довольно далеко, в Когсхоле, одной из самых живописных деревень Эссекса. Впрочем, у Анни всегда были большие проблемы с подобными местами. Потому что как главные, так и боковые улицы состояли здесь из старых, покосившихся домов с деревянными перекрытиями и соломенными крышами, пабов с окнами в стиле времен Регентства, причудливых особняков из красного кирпича, которые говорили о своеобразных нерушимых традициях и естественным образом предполагали особое реакционное мировоззрение, отчего женщина, да еще чернокожая и не читающая регулярно «Дейли мейл», чувствовала себя не слишком уютно.

Звонок, в который она позвонила, был достаточно современным и относился примерно к 70-м годам двадцатого века, в отличие от всего остального дома, который был старше его лет на сто. Он содержался чуть хуже, чем соседние дома, краска вокруг окон растрескалась и облупилась, дверь явно нуждалась в свежей лакировке, палисадник перед домом не слишком ухожен. Она заглянула в свой список. Здесь жил писатель.

Это был список клиентов Сюзанны Перри и Зои Херриот, который ей дали в больнице. К счастью, девушки работали там не так давно, так что список оказался не слишком длинным. Но все же он был достаточно объемным и обширным, и разброс как в социально-экономическом статусе пациентов, так и в их географическом местоположении был весьма широк. Анни исключила отсюда детей. Она рассматривала их как непервоочередную категорию, к которой она вернется, только если список взрослых пациентов ничего не даст. К этому, конечно, могли каким-то образом быть причастны какие-нибудь мстительные родители или другие члены семьи, но на самом деле Анни в этом сильно сомневалась. Поэтому начать она решила именно со взрослых.

Она отметила те строчки в своем списке, которые совпадали с перечнем клиентов Джулии Миллер. Три человека здесь явно стояли особняком, и Анни сейчас звонила в дверь первому из них. Его направили к логопеду после инсульта. У Анни были только голые данные о нем, выписанные из медицинской карты. Писатель. Чуть больше сорока. Много пьет, много курит. Тяжесть инсульта — от слабой до средней. Лечение шло успешно, был выписан через три месяца регулярных сеансов у логопеда. Еще через три месяца предполагалось провести контрольное обследование.

Она стояла под дверью и ждала.

Сцена в камере заключения сегодня утром потрясла ее. Это было жутко. Ужасно. Она слышала о подобных вещах и раньше, но видеть такое ей не приходилось. Особенно, когда речь шла о человеке, которого она лично допрашивала и указала на него как на подозреваемого.