Этель взяла это предложение в скобки и поставила пометку «оставить». Джинни рассказывала Джеку, что Стюбер был арестован за наркотики. Неужели Этель раскопала, что он прятал героин в подкладке и швах, когда ввозил свой товар?

"Все сходится, — подумал Джек. — Все сходится с тем, что Нив говорила об одежде Этель в день смерти, и с «грандиозным скандалом», который сулила сама Этель.

Джек размышлял, не позвонить ли Майлсу, но сперва решил показать эти записи Нив.

Нив. Неужели он знаком с ней всего шесть дней! Нет. Шесть лет. Он искал ее с того самого дня, когда увидел в самолете. Джек взглянул на телефон. Он не мог преодолеть своего желания быть сейчас рядом с ней. Он еще и не обнял ее ни разу, а сейчас его руки нестерпимо тосковали по ней. Она обещала позвонить от дяди Сала, когда освободиться.

Сал. Энтони делла Сальва. Известнейший модельер. Следующая подборка статей, зарисовок и вырезок была о нем. Поглядывая на телефон, Джек начал пролистывать материал, собранный на Энтони делла Сальва. В нем было множество рисунков из коллекции «Рифы Тихого океана». "Хоть я и ни черта не смыслю в моде, но могу понять, почему людям это так нравится, " — думал Джек. Казалось, что даже нарисованная, ткань повседневных и вечерних туалетов колышется, словно в воде. Он читал отзывы критики: « Элегантные туники с цветными вставками, которые спадают с плеч наподобие крыльев...», «...мягкие присборенные рукава из тончайшего шифона...», «... простое шерстяное повседневное платье, облегая тело, подчеркивает элегантность...» Не скупились также на похвалы в адрес цветовой гаммы.

* * *

Энтони делла Сальва посетил Аквариум в Чикаго в 1972 году и был зачарован красотой подводного мира и великолепием выставки «Тихоокеанские Рифы».

Переходя из комнаты в комнату, он несколько часов делал зарисовки подводного царства, где неповторимая красота живого мира состязается с дивной прелестью мира растений, где развесили свои ветви коралловые деревья, а каждая из сотен раковин имеет свой особенный неповторимый цвет. Ему удалось передать эти цвета на бумаге в рисунках и сочетаниях, созданных самой природой. Он изучал движения морских обитателей для того, чтобы потом тканями и ножницами воссоздать эту плавающую грацию.

Дамы, повесьте эти вручную сшитые костюмы и вечерние платья с гофрированными рукавами и юбками с воланами на самом видном месте вашего шкафа. Этот год дает вам шанс быть еще прекрасней. Спасибо тебе, Энтони делла Сальва.

* * *

"Полагаю, он и сейчас хорош, " — думал Джек, складывая бумаги. Потом удивился, что же все-таки не дает ему покоя, опять чувство, что он что-то забыл. Что? Он прочитал последний черновик статьи Этель. Сейчас он смотрел на окончательный вариант.

Все листы были обильно испещрены пометками. «Чикаго. Аквариум — проверить, когда он был там!» Этель прикрепила одну из зарисовок из коллекции «Рифов» к первой странице своих черновиков. За ним следовал набросок, сделанный ею самой.

У Джека пересохло во рту. Он уже видел этот набросок совсем недавно. Он видел его на залитой кофе странице поваренной книги Ренаты Керни.

И — Аквариум. «Проверить дату». Конечно! Чувствуя, что холодеет от ужаса, он начинал понимать, что происходит. Он должен быть уверен. Сейчас почти шесть. Значит, в Чикаго около пяти. Он быстро набрал номер справочной службы в Чикаго.

Была одна минута шестого по чикагскому времени, когда ему нетерпеливо ответили: «Будьте добры, позвоните директору завтра утром».

«Скажите ему мое имя. Мы знакомы. Мне необходимо поговорить с ним сейчас же. И учтите, мисс, если я узнаю, что он там, а вы не дали мне поговорить, вы останетесь без работы».

«Соединяю, сэр».

В следующую секунду удивленный голос спросил: «Джек, что случилось?»

Джек произнес свой вопрос скороговоркой. Он чувствовал, как у него холодеют руки. «Нив, — молил он, — Нив, будь осторожна». Он уставился на статью Этель и взгляд его упал на то, что она написала: "Мы приветствуем Энтони делла Сальва за создание «Рифов». Имя делла Сальва было зачеркнуть и сверху написано: "дизайнера «Рифов».

Ответ директора Аквариума был еще тревожнее, чем Джек ожидал: «Ты совершенно прав. И знаешь, что удивительно? За последние две недели ты второй, кто спрашивает меня об этом».

«Ты знаешь, кто тебя еще спрашивал?» — поинтересовался Джек, наперед зная, что он услышит.

«Конечно. Какая-то писательница. Эдит... Ой, нет, Этель. Этель Ламбстон».

* * *

Этот день у Майлса оказался неожиданно очень занятым. В десять часов зазвонил телефон: не мог бы он подойти к двенадцати часам, чтобы обговорить все, связанное с его работой в Вашингтоне? Он согласился позавтракать в «Ок Рум» на площади. До этого он сходил в «Атлетик Клаб», где плавал и брал курс массажа, и испытал тайное удовлетворение от того, что массажист сказал: «Вы снова в прекрасной форме, комиссар Керни».

Майлс видел, что его кожа уже не имеет того мертвенно-бледного оттенка. И изменился он не только внешне, он и чувствовал себя счастливым. «Ну и что, что мне шестьдесят восемь? — разговаривал он сам с собой, повязывая галстук в раздевалке, — Зато я выгляжу здорово».

Но ожидая лифта, он уныло подумал, что ему может только казаться, что он хорошо смотрится, а у женщин другой взгляд на такие вещи. "Может, у Китти Конвей не такое лестное мнение по поводу моей внешности, " — рассуждал Майлс, выходя из холла на южную часть Центральный парка и поворачивая направо на 5 Авеню по направлению к площади.

Завтрак с помощником Президента имел только одну цель. Майлс должен был дать ответ, возглавит ли он Отдел по борьбе с наркотиками. Майлс пообещал принять окончательное решение в течении сорока восьми часов. «Мы надеемся, ответ будет положительным, — сказал ему помощник. — Сенатор Моунихэн тоже склонен так думать».

Майлс улыбнулся. «Я никогда не противоречу Пэту Моунихэну».

Чувство душевного равновесия улетучилось, как только Майлс зашел к себе в квартиру. Он оставил открытым окно, и в столовую залетел голубь. Птица кружила по комнате, садилась на подоконник и в конце концов, покинув комнату, полетела над Гудзоном. "Голубь в доме — к смерти, " — вспомнились Майлсу слова матери.

"Чушь, глупое суеверие, " — подумал он раздраженно, но не смог отогнать от себя дурное предчувствие. Ему захотелось услышать Нив и он быстро набрал номер магазина.

Трубку взяла Юджиния. «Комиссар, она только-только ушла на 7 Авеню. Я сейчас попытаюсь ее догнать».

«Не надо, это не очень срочно, — сказал Майлс. — Но если вдруг она объявится, передай, что я бы хотел с ней поговорить».

Едва он успел положить трубку, как телефон зазвонил. Сал тоже тревожился за Нив.

В течение получаса Майлс размышлял, стоит ли побеспокоить Херба Шварца. Но что он ему скажет? Майлс прекрасно понимал, что потерять сто миллионов на наркотиках — вполне достаточная причина для Стюбера и его сообщников, чтобы искать мести. А Нив указала на Стюбера, и по ее милости началось это расследование.