уверена, что я чувствую по этому поводу.

Затем он проводит пальцем по моему входу и издает низкое рычание.

— Уже мокрая.

Я начинаю оглядываться через плечо, когда он снова шлепает меня, и на этот раз мой живот сильно сжимается, а с губ срывается стон.

Мой разум подсказывает мне, что я должна обидеться и потребовать, чтобы он прекратил, но мое тело обдает жаром, и это приводит меня в некоторое замешательство.

Дмитрий наклоняется ко мне и запечатлевает поцелуй на моем плече, а затем я снова чувствую его руку у себя между ног, когда его палец поглаживает мой вход.

— Малышка, тебе слишком нравится это наказание.

Малышка.

Боже, я скучала по тому, когда он называл меня так.

Я поднимаю свою задницу в воздух, пытаясь заставить его дать мне больше, но вместо этого он отстраняется от меня.

Он издает смешок.

— Я не позволю тебе кончить.

Что?

— Нет, пока мы не поговорим обо всем без твоей лжи.

Я могу с этим справиться.

Он кладет руку на мою левую ягодицу и начинает поглаживать мою разгоряченную кожу.

— Скажи мне еще раз, почему ты ушла.

Я делаю глубокий вдох и кладу щеку на подушку.

— Потому что я отвлекла тебя, и ты чуть не умер.

Звук, с которым рука Дмитрия соприкасается с моей задницей, громкий, а затем меня адски жалит, и это вызывает у меня крик. В тот самый момент, когда гнев взрывается в моей груди, он вводит в меня палец, и интенсивность приятных ощущений мгновенно гасит мой пыл.

Ну, привет, хлыст, мой старый друг.

Когда Дмитрий дотрагивается до меня, он снова наклоняется надо мной, пока его рот не оказывается у моего уха.

— Это была не твоя вина.

Я поворачиваю голову еще сильнее и встречаюсь с ним взглядом. Я не знаю, что он видит на моем лице, но это заставляет его отстраниться, а затем он снова шлепает меня.

Желание распространяется по моему телу подобно разрушительной силе, и мое дыхание срывается с губ.

— Скажи это, – требует он.

— Что? – Я задыхаюсь, моя задница буквально горит.

— Что это не твоя вина, что в меня стреляли. – Он снова массирует мою нежную кожу, и это заставляет меня расчувствоваться.

Когда я слишком долго не могу произнести эти слова, он чертовски сильно шлепает меня по другой щеке, и я сдерживаю рыдания, уткнувшись в подушку.

Слезы текут из моих глаз, и мои эмоции переполняют меня, когда Дмитрий начинает массировать мой клитор. Мои бедра мгновенно выгибаются навстречу его руке, умоляя о большем трении.

Боже, я сошла с ума. Больше нет никаких сомнений.

Удовольствие начинает сводить мои мышцы, и я стону от того, как это приятно, а потом он, черт возьми, останавливается.

— Клянусь, как только я вернусь в Сиэтл, я, блять, сбегу, – угрожаю я ему.

Дмитрий издает смешок.

— У меня есть для тебя новости, Малышка. Ты не вернешься в Сиэтл.

— Что? – Я ахаю.

Он шлепает меня по клитору, и в моем мозгу происходит короткое замыкание.

Святое. Дерьмо.

— Скажи это, – требует он.

— Ах... что я должна была сказать? – Мой голос прерывается, мое тело дрожит от противоречивых чувств, которые он заставляет меня испытывать.

— Это не твоя вина, что в меня стреляли, – напоминает он мне, когда его палец снова погружается в меня.

Хм.

Я облизываю губы, и мне едва хватает мозговой активности, чтобы сказать:

— Я не виновата, что в тебя стреляли.

Дмитрий вытаскивает из меня свой палец, а затем запечатлевает поцелуй на моей левой ягодице.

— А теперь, – бормочет он низким и глубоким голосом, – скажи мне, что ты чувствуешь ко мне.

— Прямо сейчас я разрываюсь между злостью и испорченностью, – бормочу я.

Он снова шлепает меня, и я скриплю зубами, чтобы сдержать крик, затем рявкаю:

— Забудь об этом. Я злюсь на тебя.

И тут он, блять, усмехается.

— Теперь ты знаешь, что я чувствую.

Глава 34

ДМИТРИЙ

— Ты злишься? – спрашивает Ариана. – Почему? Я оставила тебя, чтобы ты был в безопасности. Ты должен благодарить меня!

Положив обе руки на ее малиновую попку, я массирую ее кожу, прежде чем двинуться вверх по спине, пока мои пальцы не обхватывают ее шею. Я наклоняюсь к ее уху.

— Я сказал тебе, что это тело принадлежит мне, а ты, блять, морила себя голодом.

Повернув голову, она хмуро смотрит на меня.

— Прости меня за то, что я не думала о еде, когда, блять, умирала от разбитого сердца.

Я снова отодвигаюсь и шлепаю ее по киске, и тогда она, блять, стонет.

Я хватаю ее за бедра, переворачиваю на спину и, положив руки по обе стороны от ее головы, пристально смотрю на нее сверху вниз.

— Потому что ты пыталась убежать от меня.

— Потому что я хотела уберечь тебя, – выпаливает Ариана.

Я немного наклоняюсь, пока мы не оказываемся лицом к лицу.

— Давай прямо сейчас проясним одну вещь. Я – защитник.

Раздраженная, она закатывает на меня глаза.

— Прости, что я забочусь о том, будешь ты жить или умрешь.

Схватив ее за подбородок, я наклоняюсь еще ближе.

— О, Малышка, ты можешь заботиться, но, черт возьми, не пытайся делать мою работу.

Гнев сходит с ее лица, на его месте появляется обиженный взгляд.

— Значит, я должна просто сидеть и волноваться?

— Нет. – Я пристально смотрю ей в глаза. – Ты должна доверять мне.

— Я доверяю, – шепчет она.

— Доверяешь? Правда? – Я делаю глубокий вдох, и он наполняется ее естественным ароматом.

Ее глаза начинают мерцать.

— Я действительно доверяю тебе.

Я обхватываю ее лицо руками.

— Что ты чувствуешь ко мне?

Эмоции заливают ее лицо, и затем она, черт возьми, наконец признается:

— Я люблю тебя.

Я сокращаю расстояние между нами и нежно целую ее в губы, затем спрашиваю:

— Почему было так трудно сказать?

— Потому что я знала, что, как только расскажу тебе о своих чувствах, ты никогда меня не отпустишь.

Я качаю головой.

— Вот тут ты ошибаешься, Малышка. В тот день, когда я сказал тебе, что ты моя, я не шутил. На этой планете нет такого места, куда ты могла бы убежать, где я тебя не найду.

—