— Вы опять меня не понимаете! — воскликнул лордДжулиан, подавляя своё возмущение. — Ваши люди также будут взяты накоролевскую службу.

— И вы полагаете, что они будут охотиться вместе сомной за своими товарищами из «берегового братства»? Клянусь, лорд Джулиан, этовы ничего не понимаете! Неужто в Англии не осталось даже и тени чести? Но небудем об этом говорить. Поговорим о другом. Как вы могли думать, что я приму откороля Якова офицерское звание? Мне не хочется даже пачкать вашим патентом своируки, хотя это руки вора и пирата. Вы слышали, как мисс Бишоп назвала менясегодня вором и пиратом, то есть презренным человеком, отщепенцем. А кто менясделал таким человеком? Кто сделал меня вором и пиратом?

— Если вы были бунтовщиком… — начал лорд Джулиан.

Но его перебил капитан Блад:

— Вы-то должны знать, что я не был бунтовщиком и вообщене участвовал в восстании. Если бы это было так или если бы судьи простоошиблись, то их несправедливость по отношению ко мне я мог бы ещё простить, ноникакой ошибки не было. Меня осудили именно за то, что я сделал, не больше и,не меньше. Этот кровавый вампир Джефрейс, будь он проклят, приговорил меня ксмерти, а достойный его хозяин Яков Стюарт превратил меня в раба. А за что? Зато, что я, выполняя свой профессиональный долг, из сострадания, не думая обубеждениях или политике, пытался облегчить муки другого человека, позднееосуждённого за измену. Вот всё моё преступление. Это легко проверить подокументам. И за это я был продан в рабство! Видели ли вы хотя бы во сне, чтозначит быть рабом?..

Блад внезапно умолк, и было заметно, как он боролся с собой,а затем устало засмеялся.

От этого смеха лёгкий холодок пробежал по спине лордаДжулиана.

— Ну, хватит, — сказал капитан Блад. — Похожена то, что я пытаюсь защищать себя, а всем известно, что это не входит в моипривычки. Признателен вам, лорд Джулиан, за ваши добрые намерения. Да, да!Возможно, вы поймёте меня. Вы кажетесь мне человеком, способным меня понять.

Лорд Джулиан стоял не двигаясь. Он был глубоко взволновансловами Блада и страстным взрывом его негодования. В нескольких коротких иясных выражениях Блад убедительно изложил причины своего озлобления и своейненависти, так же как и доводы в свою защиту и оправдание. Уэйд посмотрел наэнергичное, смелое лицо капитана, освещённое огромным кормовым фонарём, тяжеловздохнул и медленно произнёс:

— Жаль, чертовски жаль! — И, движимый внезапнымхорошим чувством, протянул Бладу руку. — Надеюсь, вы всё же не будетеобижаться на меня, капитан Блад?

— Нет, милорд. Ведь я… вор и пират. — Он невеселозасмеялся и, не обратив внимания на протянутую руку, ушёл.

Лорд Джулиан постоял на месте, наблюдая за высокой фигурой,медленно удалявшейся вдоль гакаборта. Затем, уныло покачав головой, оннаправился в каюту.

В дверях коридора его светлость чуть не наткнулся наАрабеллу Бишоп, идущую туда же, куда шёл и он. Уэйд следовал за нею, слишкомзанятый мыслями о капитане Бладе, чтобы поинтересоваться, куда она моглаходить.

В каюте он бросился в кресло и вспылил с необычайной длянего силой:

— Будь я проклят, если когда-либо встречал человека,который мне так нравился бы! И тем не менее с ним ничего нельзя сделать.

— Да, я слышала всё, — призналась Арабелла слабымголосом, склонив голову и не отрывая глаз от сложенных на коленях рук.

Он удивлённо взглянул на неё и, помолчав немного, сказалзадумчиво:

— Я вот о чём думаю… Не вы ли виновны в том, чтопроизошло с капитаном? Ваши слова гнетут его, он не может забыть их. Онотказался пойти на королевскую службу и даже не захотел пожать мне руку. Ну чтоможно сделать с таким человеком? Да, ему сопутствуют счастье, успех, удачи, ажизнь он кончит на нок-рее. Сейчас же этот донкихотствующий болван из-за насподвергает себя смертельной опасности!

— Как? Почему? — взволнованно вскрикнула она.

— Как? Да разве вы забыли, что мы идём к Ямайке, гденаходится штаб английского флота? Правда, этим флотом командует ваш дядя…

Арабелла, подняв голову, прервала его, и он заметил, чтодыхание её участилось, а широко раскрытые глаза тревожно взглянули на лордаДжулиана.

— Боже мой! — воскликнула она. — Это непоможет ему. Даже и не думайте об этом. В мире у него нет злейшего врага, чеммой дядя. Он ничего не прощает. Я уверена, что только надежда схватить иповесить капитана Блада заставила его оставить свои плантации на Барбадосе ипринять пост губернатора Ямайки. Капитан Блад этого, конечно, не знает… —Она умолкла и беспомощно развела руками.

— Не думаю, чтобы Блад изменил своё решение, если быдаже узнал об этом, — печально заметил лорд Джулиан. — Человека,который мог простить такого врага, как дон Мигель, и так решительно отвергнутьмоё предложение, по обычным правилам судить нельзя. Он рыцарь до идиотизма.

— И всё же на протяжении этих трёх лет он был тем, кембыл, и сделал то, что сделал, — грустно сказала Арабелла без всякогонамёка на презрение.

Лорд Джулиан, как я полагаю, любил читать нравоучения и былсклонен к афоризмам.

— Жизнь чертовски сложная штука, — заключил он совздохом.

На следующий день рано утром Арабеллу Бишоп разбудилипронзительные звуки горна и настойчивый звон судового колокола. Она лежала соткрытыми глазами, лениво посматривая на покрытую зыбью зелёную воду, бежавшуюмимо позолоченного иллюминатора. Постепенно до неё начал доходить шум, похожийна суматоху: из кают-компании доносился топот ног, хриплые крики и оживлённаявозня. Нестройный шум означал нечто иное, нежели обычную судовую работу.Охваченная смутной тревогой, Арабелла поднялась с постели и разбудила служанку.

Лорд Джулиан, разбуженный этим шумом, уже встал, торопливооделся и вышел из своей каюты. Он с удивлением увидел возвышающуюся над егоголовой гору парусов. Они были подняты для того, чтобы поймать утренний бриз.Впереди, справа и слева от «Арабеллы» простиралась безбрежная гладь океана,сверкавшая золотом под лучами солнца, пламенеющий диск которого ещё тольконаполовину вышел из-за горизонта.

На шкафуте, где ещё прошлой ночью всё было так мирно,лихорадочно работали человек шестьдесят. У перил полуюта капитан Бладожесточённо спорил с одноглазым верзилой Волверстоном. Голова лейтенанта былаповязана красным бумажным платком, а расстёгнутая синяя рубаха открываладочерна загорелую грудь. Едва лишь показался лорд Джулиан, как они тут жеумолкли. Капитан Блад повернулся и поздоровался с ним.

— Я допустил очень большую ошибку, сэр, — сказалБлад, обменявшись приветствиями. — Мне не следовало бы так близкоподходить к Ямайке ночью. Но я очень торопился высадить вас. Поднимитесь-касюда, сэр.