Тяжелый взгляд пронзает меня насквозь, и мне кажется, что я умираю.

Я вскакиваю. Мягкий диван вагона СВ. За окном проносятся редкие огни, подрагивает крахмальная штора. В купе я одна, соседний диван пуст.

Страшно! В темноте я начала искать свою одежду. Как я раздевалась, когда? Натянула на себя простыню, прислушалась к мерному стуку колес. Сон уходил, можно было вздохнуть спокойно. Но — не получилось. Вышел истеричный всхлип, и я заплакала. Слезы полились ручьем, и я никак не могла ни остановить себя, ни объяснить, что со мной происходит. Я рыдала, и вагон словно кивал мне, поддерживая мое отчаяние. Потому что в какую-то минуту мне показалось, что ничего не выйдет, что наш бег заключен в круг и мы обречены на постоянное повторение одного и того же.

Но вот я последний раз всхлипнула и успокоилась.

— Все хорошо? — В дверном проеме возник Макс.

— Все отлично! — кивнула я, пряча лицо в простыню, хотя можно было этого и не делать, Макс все видел и слышал. — Для полного счастья не хватает малого — не могу найти свою одежду.

— И поэтому ты плакала? — Голос любимого полон смеха.

— Тебя рядом не было.

— Хороший повод, — согласился Макс, сел рядом, обдавая меня знакомой прохладой.

— Макс, расскажи, пожалуйста, — попросила я, — как все будет потом?

— Мы будем ехать…

— А потом? — недавние слезы неприятной тяжестью давили на голову.

— Будет так, как захочется тебе. — Макс положил ладонь мне на лоб, и мне стало легко. — Если захочешь, чтобы было все хорошо — так и будет. Начнешь беспокоиться и надумывать проблемы — они придут. Что выбираешь?

Я выпрямилась, чтобы посмотреть на любимого. Оказывается, я не могу выбрать, не могу понять, что такое хорошо в нашем с Максом случае.

— Но как же может быть хорошо, когда меня ищет Мельник? — решила я уйти от ответа, задав волнующий меня вопрос.

— Ладно, Мельник. Что еще?

— Ирина.

— Ирина — проблема Антона, и тот с ней как-нибудь справится.

— Катрин.

— Вряд ли она будет нам помехой.

— Маринка.

— Не придавай значения детским амбициям.

— Колосов.

— Ты сама знаешь, что твой друг уже пережил свою любовь. Он справился.

— Смотрители. — Мне не хотелось уточнять, кого конкретно я считаю своей главной проблемой.

— Со Смотрителями подписан пакт о ненападении. Я обещал помочь, если с Ириной станет совсем трудно. Но, думаю, они решат проблему без меня.

— Как?

— Любое превращение имеет свои последствия. Скорее всего, Ирина останется вампиром. Не верю я ни в какие лекарства. Если ее не уберут другие Смотрители, она сможет найти себя. — Макс заглянул мне в глаза. — Ну, что? Мы все тревоги разрешили?

— Послушай, а тебе со мной… — прошептала я, потому что в темноте на мгновение потеряла его темную фигуру. Покраснела. Запнулась. Да говори же ты! Сколько можно стесняться! — Тебе хорошо?

— Мне?

Вопрос заставил меня забыть, как дышать.

— Ты самое беспокойное существо, которое я когда-либо встречал. — Макс предпочел не заметить мою панику. — Ухитряешься притягивать к себе все мыслимые и немыслимые неприятности. Но это и прекрасно. Можно сказать, я потратил сто пятьдесят лет, чтобы найти тебя. И только с тобой мне не просто хорошо… — Он пошевелил пальцами, подбирая правильную фразу. — Наверное, такого слова нет ни в русском, ни в немецком языке. Я чувствую тебя… как себя.

— Это любовь?

— Слова не имеют значения.

Да, наверное, поэтому я и заплакала. Что-то заканчивалось, уходило, и я боялась, что на его место придет пустота. Что может быть за словом «КОНЕЦ» в сказке?

— В некотором царстве, в некотором государстве… — чуть нараспев начал Макс.

— Жил-был Король, — буркнула я. Куда же подевалось мое белье?

— И вот живал он, пережёвывал, — усмехнулся Макс, заметивший мое замешательство, — и была у него жена.

— Но сплыла. То есть умерла. И остался у него сын. Принц.

— Прекрасный, — легко подхватил мою игру Макс.

— Это Елена была Прекрасная, — напомнила я историю из мифов и легенд Древней Греции. — А Принц был обыкновенный.

— Хорошо, обыкновенный.

Макс рукой показал на соседний диван, где аккуратной стопкой лежали мои вещи. Задача осталась одна — надо было до них дотянуться. Вернее, перегнуться через Макса, опереться рукой о диван, потеряв простыню, взять вещи… Неосуществимая штука, тем более что Макс помогать мне явно не собирался.

— И влюбился Принц в таинственную Незнакомку, — продолжал он нашу сказку.

Я недовольно поджала губы. История поворачивалась в сторону Золушки, но эта сказка мне не нравилась.

— А потом они поженились, — резко сократила я всем известный сюжет.

— И началось самое интересное. — Макс прищурился. — Они стали жить вместе.

— И Незнакомку принялись возить по городам.

— Почему по городам? — сбился со сказочного тона Макс.

— Надо же было показать людям ту самую девушку, ради которой Принц объездил все королевство с туфелькой под мышкой.

— Оригинальный поворот сюжета. — Макс выдал мне футболку. — А что Король?

— Король радовался. Вместе с Незнакомкой в путешествие отправился Принц, и он смог отдохнуть от этого зануды.

— Надо проверить, как сильно Королю удалось отдохнуть от Принца.

— Почему? — опешила я. С ходу метод проверки в голову не приходил.

Макс победно улыбнулся.

— Потому что Принц с женой в конце концов вернулись.

— И жили долго и счастливо, — согласилась я. — До глубокой старости.

— Посмотри, как за окном красиво. — Он приподнялся, отводя в сторону шторку.

Там было темно. Я ничего не увидела.

Макс отобрал у меня футболку.

— Потом оденешься, — пообещал он.

Никогда не представляла, как может выглядеть край света. Где-то я читала, что это стеклянная граница, перейти за которую нельзя. Еще там был бесконечный водопад, но вода падала не сверху вниз, а снизу вверх. А вообще-то край света — горизонт, далекий-далекий, не дойти до него ногами, рукой не достать.

Для меня край света это снег. Бесконечный снег. Если море является ярким примером того, что земля круглая, то снег дает обратное ощущение — земля плоская и вся покрыта льдом.

Ощущение родилось во мне сразу же, как только автобус высадил нас на том нескончаемом пятачке земли. Море было. И действительно являло собой пример холодности и отчуждения. В таком не покупаешься, с визгом головой в воду не прыгнешь. Вернее, нырнуть-то можно, и визга потом будет много. Но что-то не хочется. Совсем. Холодно.