кольцо света костра.

“Мягкие слова, мягкие слова”, - спокойно сказал старый Гонар. “Король, больше ничего не говори. Вульфер, ты и твои товарищи будете сражаться за нас, если вас поведет король?”

“Мы поклялись”.

“Тогда будь спокоен”, - сказал волшебник. - “ибо, прежде чем завтра начнется битва, я пошлю тебе такого короля, какого не видел ни один человек на земле в течение ста тысяч лет! Король, не пикт, не гэл и не британец, но тот, для кого римский император - всего лишь деревенский староста!”

Пока они стояли в нерешительности, Гонар взял за руки Кормака и Брана. “Идем. А вы, северяне, помните свою клятву и мое обещание, которое я никогда не нарушал. А теперь спи и не думай красться в темноте в римский лагерь, ибо, если ты избежишь наших стрел, тебе не избежать ни моего проклятия, ни подозрений легионеров ”.

Итак, трое ушли, и Кормак, оглянувшись, увидел Вульфхера, стоящего у костра, теребящего свою золотистую бороду, с выражением озадаченного гнева на худом злобном лице.

Трое молча шли по колышущемуся вереску под далекими звездами, в то время как странный ночной ветер нашептывал им призрачные секреты.

“Много веков назад, ” внезапно сказал волшебник, “ в те дни, когда мир был молод, там, где сейчас бушует океан, выросли великие земли. На этих землях теснились могущественные нации и королевства. Величайшей из всех этих стран была Валузия – Волшебная страна. Рим - просто деревня по сравнению с великолепием городов Валузии. И величайшим королем был Кулл, который пришел из земли Атлантиды, чтобы вырвать корону Валузии у выродившейся династии. Пикты, жившие на островах, которые сейчас образуют горные вершины незнакомой страны на Западном берегу океана, были союзниками Валузии, и величайшим из всех пиктских военачальников был Брул Копьеносец, первый из рода, которого люди называют Мак Морн.

“Кулл отдал Брулу драгоценный камень, который ты теперь носишь в своей железной короне, о король, после странной битвы в темной стране, и через долгие века он пришел к нам, вечный знак Мак Морн, символ былого величия. Когда, наконец, море поднялось и поглотило Валузию, Атлантиду и Лемурию, выжили только пикты, но они были рассеяны и немногочисленны. И все же они снова начали медленное восхождение вверх, и хотя многие из достижений цивилизации были утрачены во время великого потопа, все же они прогрессировали. Искусство обработки металла было утрачено, поэтому они преуспели в обработке кремня. И они правили всеми новыми землями, выброшенными морем и ныне называемыми Европой, пока с севера не пришли более молодые племена, которые едва поднялись от обезьяны, когда Валузия царила во всей своей славе, и которые, обитая в ледяных землях около Полюса, ничего не знали об утраченном великолепии Семи Империй и мало о потопе, смывшем половину мира.

“И все же они пришли – арийцы, кельты, германцы, толпами спускающиеся из великой колыбели своей расы, которая находится недалеко от Полюса. Так снова был остановлен рост пиктской нации и раса ввергнута в дикость. Стерта с лица земли, на краю мира, прижавшись спиной к стене, мы сражаемся. Здесь, в Каледоне, последняя битва некогда могущественной расы. И мы меняемся. Наш народ смешался с дикарями древности, которых мы изгнали на Север, когда пришли на Острова, и теперь, за исключением их вождей, таких как ты, Бран, на пиктов странно и отвратительно смотреть.”

“Верно, верно”, - нетерпеливо сказал король, “но какое это имеет отношение...”

“Кулл, король Валузии, - невозмутимо сказал волшебник, - был варваром в свое время, как и ты в свое, хотя он правил могущественной империей силой своего меча. Гонар, друг Брула, твоего первого предка, мертв сто тысяч лет по нашему летоисчислению. И все же я разговаривал с ним всего час назад.”

“Ты разговаривал с его призраком...”

“Или он с моим? Я вернулся на сто тысяч лет назад, или он вышел вперед?" Если он пришел ко мне из прошлого, то это не я разговаривал с мертвецом, а он разговаривал с нерожденным человеком. Прошлое, настоящее и будущее для мудрого человека едины. Я разговаривал с Гонаром, пока он был жив; я тоже был жив. В безвременной, лишенной пространства стране мы встретились, и он многое мне рассказал ”.

Земля становилась светлее с рождением рассвета. Вереск длинными рядами колыхался и гнулся под утренним ветром, словно склоняясь в поклонении восходящему солнцу.

“Драгоценный камень в твоей короне - это магнит, который притягивает к себе эоны”, - сказал Гонар. “Солнце восходит – и кто выходит с восходом солнца?”

Кормак и король тронулись в путь. Солнце как раз поднимало красный шар над восточными холмами. И в его сиянии, ярко выделяющемся на золотом ободке, внезапно появился человек. Они не видели, как он пришел. На фоне золотого зарождения дня он казался колоссальным; гигантский бог с зари творения. Теперь, когда он шагал к ним, просыпающиеся воинства увидели его и издали внезапный крик удивления.

“Кто– или что это?” - воскликнул Бран.

“Пойдем навстречу ему, Бран”, - ответил волшебник. “Это король, которого Гонар послал спасти народ Брула”.

II

“Я достиг этих земель, но недавно

Из предельно тусклого Туле;

Из дикого странного края, который лежит возвышенно

Вне пространства – вне времени”.

–По

Армия замолчала, когда Бран, Кормак и Гонар направились к незнакомцу, который приближался широкими размашистыми шагами. Когда они приблизились к нему, иллюзия чудовищных размеров исчезла, но они увидели, что это был человек огромного роста. Сначала Кормак принял его за северянина, но второй взгляд сказал ему, что нигде прежде он не видел такого человека. Он был сложен во многом как викинги, одновременно массивный и гибкий, как тигр. Но черты его лица были не такими, как у них, и его коротко подстриженная львиная грива волос была такой же черной, как у Брана. Под густыми бровями блестели глаза, серые, как сталь, и холодные, как лед. Его бронзовое лицо, сильное и непроницаемое, было чисто выбрито, а широкий лоб свидетельствовал о высоком интеллекте, точно так же, как твердая челюсть и тонкие губы свидетельствовали о силе воли и мужестве. Но больше всего его осанка, бессознательная львиная величественность отмечали его как прирожденного короля, правителя людей.

На ногах у него были сандалии странной работы, и он был одет в гибкий плащ из кольчуги странной формы,