Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Свезло. А на меня эти двое напрыгнули, бьют, а я ответить не могу. Только одному отвечу, так сразу от второго прилетает.
— Надо нашим сказать, съездить туда, подловить и ебнуть разок. Пусть знают, что Химки и Новострой трогать нельзя.
— Думаешь, что поедут? Скажут, как и с Десяткой, не суйтесь туда.
— Ну сказать нужно, а там посмотрим. У нас всегда говорят старшим о том, кто где кого подловил. Это еще дядя Миша за правило поставил, когда брат дома был и намного моложе. Меня тогда и не было еще. Брат рассказывал. Их подловят где-то, они к дяде Мише, так и так, там подловили. Он спрашивает, кто подловил, по имени знаете? Если знают, то дядя Миша кивнет, промолчит. А через пару месяцев соберет ребят и едут в город. Ну а там, уже подлавливают тех, кто наших тронул. Правило такое, понимаешь, типа, если наших тронули, то ответка должна быть, всегда. Пусть и позже.
Я промолчал, обдумывая слова Рината. Такое товарищество, когда за причиненную тебе обиду, все последует наказание обидчику, мне понравилось. Но с другой стороны, я вспомнил, что я и сам за столь короткое время, что прожил в этом, новом городе, уже успел заиметь врагов и не готовиться ли такая «ответка» для меня. Оставалось лишь пожать плечами, ведь сделанного не изменить, а жизнь продолжается и спрятаться дома не получится.
Мы распрощались с Ринатом и я поднялся на свой этаж. Уже выйдя из лифта, я почувствовал, как на площадке вкусно пахнет жаренной рыбой, от чего у меня моментально свело живот от голода. Я открыл дверь в квартиру, там запах рыбы был еще сильнее. Я быстро оделся и пошел мыть руки. С кухни доносились голоса родителей, крики младшего брата, а так же незнакомый мне голос. Я не мог разобрать, что он говорит, но сомнений в том, что на кухне есть еще кто-то, не возникало. С любопытством я заглянул на кухню и увидел, что там, в углу, на тумбочке, стоит телевизор. Шел какой-то фильм и голос, который я слышал, принадлежал артисту.
Отец, который стоял рядом с телевизором, ткнул в мою сторону рукой, показывая маме, мол, посмотри на него. Мама обернулась и улыбнулась. Видимо вид у меня и впрямь был изумленный. Отец тем временем, стоял довольный, ведь, он смог наконец-то выполнить свое обещание купить телевизор. Остаток вечера мы провели смотря какой-то фильм, поедая рыбу и варенных раков. Спать я ушел счастливым.
* * *
— Трактир на Пятницкой, тогда в первый раз посмотрел.
— Что? Ты о чем?
— Фильм, тогда смотрели этот. Папа телек купил, оторвал где-то по блату.
Я замолчал, поняв, что вновь лежу на холодном асфальте, а рядом со мной сидит все та же девушка, которая все так же пытается зажимать мои раны. Я несколько раз моргнул, пытаясь понять, рассказывал ли я ей свои детские воспоминания или мне это померещилось. Затем понял, что скорее всего, просто потерял сознание, а сейчас пришел в себя. Девушка это подтвердила, начав причитать. Ее голос, весьма красивый и нежный, сейчас стал слегка хриплым. Видимо она так и не смолкала, пытаясь удержать меня в сознаний, ну и замерзла уже наверное.
— Ты как? Держись, не теряй сознание. Скорую уже вызвали, едут уже. Терпи, миленький.
Я посмотрел на нее, уже не имея сил ответить, способный только медленно моргать. Девушку я раньше тут не видел, не из местных шлюх, это точно. Может новенькая? Может и так, среди местных шлюх, постоянная текучка кадров. Вот только «увольняются» по разному, хорошо еще, если живы и здоровы остаются. А вот с притоком новых, проблем нет. Кафе популярное, сюда все стекаются.
А само кафе на территории Десятки находится, с одной стороны, это даже забавно, учитывая, сколько я на этом районе крови пролил, не только своей и чужой. Кто-то живет по принципу «увидеть Париж и умереть», а мне видно так и суждено на Десятке сдохнуть. Впрочем, вроде жив пока, может еще и повезет, успеет скорая и увезет в Кузьминки, что в прочем, тоже далеко от Парижа.
Мысли вновь перетекли на девушку, которая приподняла мне голову, которая лежала на асфальте и подложила под нее свою руку. Стало немного легче, поскольку теперь я стал меньше захлебываться свой кровью, которая так и вылетала при каждом покашливании. Кто же ты такая? Спрашивать не хотелось. Ну разве мне легче станет от того, что я умираю на руках у шлюхи? Будем считать, что не шлюха, так вроде легче, нет? Без разницы в итоге.
Буду жив, позже узнаю, милиция всех тут перепишет, узнают даже тех, кто был тут, но убежал после стрельбы. Дело то конечно громкое будет, по всему городу. Диму Ярцева чуть не ебнули. Или ебнули. Резонанс гарантирован. А кто это сделал? Ну и тут все понятно. У Клина достаточно спросить. Что-то его, кстати не видно, зашкерился, сука! Или его тоже ебнули? Тогда другой расклад.
— Тебя как зовут? — неожиданно нашел я силы спросить у девушки, та от неожиданности захлопала глазами и кокетливо улыбнулась, от чего я чуть не засмеялся. Ох уж эти бабы!
— Настя.
* * *
Дядя Миша закрыл дверь бывшей железнодорожной станции, проводив последнего гостя, из тех, кто сегодня приходил в клуб. Теперь в здании остались только свои, из числа близких знакомых, тех, кто входил в круг приближенных. Пройдя через зал, Миша погасил свет, после чего по коридору прошел к небольшой комнате, которая была закрыта от основной массы посетителей. Там его уже ждали двое молодых парней Жгут и Язва, которые остались поговорить о делах. Миша немного замер в дверях, еще раз быстро перебрав в голове все, что хотел сегодня обсудить, а затем вошел в комнату и прикрыл дверь.
Окно было надежно задернуто шторкой, но Миша еще раз убедился в том, что не осталось никакой щели, через которую можно будет увидеть, что происходит в комнате. Жгут тем временем, подошел к небольшой электрической плитке, на которой стоял чайник, убедился, что тот закипел и отключил плитку. Вместе с чайником он вернулся к столу и принялся разливать кипяток по кружкам. Затем отнес чайник обратно на плитку, а потом вернулся к столу, за которым уже сидел Язва и дядя Миша.
— Ну что, ребята? Как дела на районе? — Миша поочередно осмотрел парней, которые в свою очередь
