– Широкие поля визуально сужают фигуру, бедра кажутся более узкими, – объясняет Поппи. – И к тому же, – шепчет она с заговорщицким видом, – тебе не придется закалывать волосы.

– Кстати, при такой большой шляпе даже макияж не обязателен, – прибавляет довольная Флора.

– Понятно, – говорю я вслух, при этом добавляя про себя: «Может, еще и одеваться не надо?»

Потом они примеряют на себя пару столь же развесистых пирогов, и я замечаю, что, даже задевая друг друга краями полей, мы стоим все равно приблизительно в метре друг от друга. Тут до меня доходит – как развернутая в метро газета, такая шляпка служит прежде всего для защиты личного пространства – еще одно проявление пресловутой английской сдержанности.

Меня гораздо больше привлекает небольшая коллекция в углу: аккуратные, изящные маленькие изделия для уверенной в себе женщины с хорошим вкусом. Яркие ювелирные цвета – изумрудно-зеленый, сапфирово-синий, рубиново-красный; украшения в виде перьев, смело изогнутых вокруг головы.

– А как насчет вот этих? – спрашиваю я.

Поппи морщит носик.

– По-моему, чересчур броские. Как ты думаешь?

Флора берет в руки одну из шляпок.

– Тебе такую никак нельзя из-за бедер.

– А мне нравится. – И почему это англичанки так помешаны на своих бедрах?

Из чувства противоречия примеряю такую шляпку.

Сказать честно, она выглядит немного глуповато. Даже я вижу это. Изумрудного цвета перо, казавшееся таким интересным на белом безволосом манекене, на мне смотрится совсем по-другому – болтается, словно какая-то подозрительная растительность. Оно зловеще свисает у меня над глазом, угрожая своим острым кончиком проткнуть всякого, кто подойдет слишком близко. Я пристраиваю шляпку так и эдак, но она не меняет своей скульптурной жесткости и придает мне скорее вид доморощенной актрисульки из любительского театра, нежели роковой женщины с утонченным вкусом.

Поппи закусывает губку, Флора щурится.

– Честно говоря, слишком натужный вид, – изрекает Поппи.

– Она права, – соглашается Флора и тут же наносит последний удар: – Немного простовато.

Ничто не способно покоробить человека больше, чем обвинение в простоватости. Даже я, выставленный за дверь, неизбалованный добродушный щенок, мысленно содрогаюсь от окончательности этого приговора. И уж конечно, ничто не считается более простоватым с точки зрения английского высшего общества, чем вещь, имеющая слишком натужный вид. Тужится пусть простой рабочий люд – ему это больше свойственно. Устыженная и смущенная, я снимаю шляпку, и вопрос сам собой оказывается исчерпан.

Поппи и Флора делают свой выбор в считанные минуты, решая лишь, каким шляпкам отдать преимущество – большим или неприлично большим. Но я не спешу с покупкой и молча жду.

– Ну что, теперь обратно в офис? – спрашивает Поппи, пока Флора сигналит таксисту (с их гигантскими шляпными коробками о ходьбе не может быть и речи).

– Нет… Я, наверное, еще загляну в «Фортнумс», – говорю я.

Они весело плюхаются в такси и уезжают в сторону Пиккадилли, я разочарованно смотрю им вслед.

Направляюсь в «Фортнумс». Там на втором этаже есть шляпный отдел, точно такой же, как в «Локсе». И вот я снова примеряю на себя всевозможные широкополые шляпки, пытаясь сделать выбор. Неуверенно и робко разглядываю в зеркале свое отражение, накрытое очередным громоздким сооружением отвратительного пастельного цвета, когда слышу за спиной голос:

– Дорогая, не сочтите за грубость, но это явно не ваш вариант.

Поворачиваюсь и вижу элегантно одетую миниатюрную пожилую даму. На ней кремовое кашемировое пальто, классического покроя костюм от «Шанель» цвета слоновой кости, в руках сумочка из крокодиловой кожи. Она улыбается, и в ее выразительных голубых глазах играют озорные огоньки.

– Разумеется, я не должна вмешиваться не в свое дело, – говорит незнакомка, произнося слова с явным австрийским акцентом. – Но с другой стороны, мне обидно видеть молодую особу в столь затруднительном положении. И знаете, – продолжает она, – сейчас так редко увидишь, чтобы дама вашего возраста даже смотрела в сторону шляпок. У меня, признаться, сложилось впечатление, что они давно считаются чем-то старомодным.

– Меня пригласили в «Эскот», – объясняю я, снимая с головы оскорбительное сооружение. – Мне нужна шляпка, а девушки, с которыми я иду туда, наденут именно такие. Я правда не очень хорошо знаю, какие шляпки лучше для таких случаев…

Она кивает.

– Понимаю. Вы американка?

– Да, это верно, – говорю я, словно признаваясь в тайной вине.

Дама вытягивается в полный рост.

– Такого типа шляпки хороши для англичанок. Англичанки высокие и обычно не отдают должного внимания прическе. А вам я бы посоветовала что-нибудь более изящное, маленькое, возможно, с вуалью.

Она выбирает для меня небольшую шляпку в форме аккуратного колокольчика с прикрепленной к краям полей вуалью тонкого плетения.

– Что-нибудь вроде этого.

Я надеваю ее и тут же ощущаю себя отгороженной от всего мира. Создаваемое вуалью чувство отстраненности и соблазнительной таинственности приводит меня в восторг.

– Теперь видите, насколько лучше? – говорит дама с улыбкой триумфатора.

Я не могу отвести от себя глаз, я кажусь себе кинозвездой. И все же меня пока еще гложут сомнения.

– Но… на тех девушках будут совсем другие шляпки… Может быть, эта окажется не совсем к месту…

Она жестом перебивает меня.

– Я уже сказала, что не хотела бы вмешиваться не в свое дело, но по опыту знаю, что не стоит слишком стараться во всем походить на англичан. В конце концов, быть англичанином – это все равно что быть членом некоего клуба, куда даже не все англичане вхожи. И они не станут уважать вас за это.

С этими словами она поворачивается и уходит в сторону отдела дамского белья и исчезает там окончательно где-то между кашемировыми банными халатами и ночными сорочками из египетского хлопка.

Внезапно я впадаю в панику – единственный здравый голос, услышанный мною сегодня за целый день, покинул меня.

– Подождите! – кричу я и бегу вслед за ней, но уже через мгновение сталкиваюсь лицом к лицу с каким-то трансвеститом из старшего персонала.

Я употребляю слово «трансвестит», так как не могу назвать иначе существо дамского пола с фигурой полузащитника «Новозеландских буйволов», втиснутой в узкие рамки непомерной величины полиэстрового костюма.

Скрестив на груди громадные ручищи, она смотрит на меня.

– Мадам хочет купить шляпу? – требовательно вопрошает великанша, приподняв кустистую бровь Зевса-громовержца.