Массовое невежество поощрялось самой властью.

Только подневольностью русских историков можно объяснить, что над их сочинениями откровенно смеялись. Примеров масса. Наиболее характерный – книга маркиза Астольфа де Кюстина, который сам много знал о России и изучил переведенный на французский язык труд господина Карамзина. И кто только сделал сей перевод? Настоящая медвежья услуга.

Французский исследователь написал об «Истории государства Российского» буквально следующее: «Если бы русские знали все, что может внимательный читатель извлечь из книги этого льстеца-историка, которого они так прославляют, они должны были бы возненавидеть его и умолять царя запретить чтение всех русских историков с Карамзиным во главе, дабы прошлое ради спокойствия деспота и счастия народа… оставалось в благодетельном для них обоих мраке забвения».

Прекрасный совет! «Если бы знали…» А откуда узнать? Кругом железный занавес.

Действительно, трудно читать абракадабру, именуемую российской историей, где ложь, невежество и лесть – все смешалось. Общество медленно гниет «оттого, что поверило словам, лишенным смысла», писал де Кюстин о России. Как в воду смотрел этот француз…

И Карл Маркс тоже был умный человек, сумел-таки найти то, что искал, – гниющее общество.

В XX веке Россия стала страной, «которую покидают с великой радостью и в которую возвращаются с великой грустью». Плохой страной для своего народа стала она.

О славяно-русах, из которых при невыясненных обстоятельствах получилась часть нынешних русских, я уже говорил. Но точно такой бред написан и о степняках, степной России, где проживали не менее мифические «татаро-монголы». Оказывается, из них появилась другая часть русских. Точнее – вся Россия, лежащая к югу от Москвы-реки!

Настоящий абсурд. Но так написано… так нас учили.

Откуда же взялись эти «татаро-монголы»? Кто тот, в недобрый час придумавший их?

Эту нелепость составил в 1823 году учитель гимназии П. А. Наумов. Так рассуждал он о событиях XIII века: «Все историки между собой согласны, что сии свирепые завоеватели были не татары, а монголы», они «по мере приближения их к пределам нашего отечества и к странам западной Азии были усилены местными татарами, то есть народами турецкого племени». И если два народа объединились, то их надо называть «татаро-монголами». Железная логика!

Его «логику» принял ученый Петербург, она вошла в научный оборот. «Иго» устраивало своей страшащей неопределенностью. А главное – позволяло скрыть слово «кипчак», запутать его в названиях и именах.

Тогда еще все прекрасно помнили, что народа «татары» в XIII веке не было. «Ни один из нынешних народов татарских не именует себя татарами», – отмечал в XIX веке и сам Карамзин, великий историк России. Помнили слово «кипчак», его и сейчас не забыли.

Кто же такие татары?

Слово «татары» на Русь пришло от кипчаков, а к ним – от китайцев. Так издавна называли племена Центральной Азии, обитавшие на границе Китая. Слову «татары» придавался собирательный смысл, как «гуннам» или «варварам». Татары подразделялись на белых, черных и диких, иначе говоря, никто и никогда не видел в них этнической общности. Это была кличка.

После покорения Китая Чингисханом слово «татары» у тюрков обрело иной смысл, опять же собирательный. Его приравнивали к слову «монголы». И опять не о народе шла речь.

Чингисхан не был бы великим, не произнеси он гениальные слова: «Люди разной веры будут жить в мире. Мы вновь станем братьями». Ни у одного правителя не родилась эта светлая мысль, везде вера разделяла людей, ссорила их.

Тогда с уст великого правителя и слетело слово «монгол».

Слово это, как установили нынешние монголы, появилось чуть раньше Чингисхана. Им называли иные роды восточных тюрков – теле. Почему? К сожалению, подробности здесь не ясны. Не исключено, что, назвав своих подданных «монголами», Чингисхан хотел тем самым отделить их от западных тюрков. От тех, с которыми он враждовал. По-моему, это больше похоже на правду.

В 1206 году он так и сказал: «Народ, который связал себя со мной против всех; народ, который вооружил мою мощную мысль своей великой силой… Этот народ, чистый, как горный кристалл, я хочу, чтобы назывался «кеке-монгол»». (То есть «небесное счастье».)

Вот откуда слово «монгол». Вот кто так назвал свой народ – Чингисхан. Имелись в виду вовсе не те люди, что сегодня называются монголами.

В воображении русских разницы между татарами и монголами не было. Для них и те и те – люди Востока. Русские называли всех пришельцев с Востока «татарами». Это неприязненное прозвище, что-то вроде «черномазый».

Судьба настоящих «татар» трагична: сначала их потеснил отец Чингисхана, Есугей-багатур; за это татары отравили его, но сын достойно отомстил. В «Тайной истории монголов» записаны слова Чингисхана: «Мы сокрушили ненавистных врагов – татар, этих убийц дедов и отцов наших, когда мы в справедливое возмездие за их злодеяния поголовно истребили татарский народ». Лишь единицы спаслись от страшной мести Чингисхана.

Так что, видимо, нет оснований говорить о каком-то союзе монголов и татар, как это сделали российские историки, по крайней мере некорректно настаивать на этом. Не было союза! Даже теоретически. И тем не менее…

«Ошибка» была на руку, она помогала скрыть происхождение «русских» дворян. Поэтому ее и приняли.

С Петра слово «татары» находит в России унизительный смысл. Им обзывают всех «нерусских» кипчаков. Прежде кипчаков называли «половцами», иногда – «куманами», и никто не делил их на «народы» и «народики»… Теперь начали. Заслуга Владимира Густавовича Тизенгаузена в том и состояла, что он рискнул прояснить известное всему миру недоразумение.

Осторожно, без комментариев предложил факты. Голые факты, а они, как выяснилось, рассказывают куда больше, чем иные пухлые «научные» тома.

Летописные тексты у Тизенгаузена следуют один за другим, дополняя друг друга, – этим и отличается книга. Возможно, автор не случайно придал ей монотонность, которая утомляет. Обывателю книгу не одолеть… А не так ли он запутывал цензуру?

Если же преодолеть это неприятное препятствие, то книга открывает удивительный мир степной страны, гостеприимство ее народа, подмеченное иностранцами. Нет, воистину ничто не проходит бесследно, а культура великого народа тем более. Это и показано в книге.

Тизенгаузен привел отрывки из старинных рукописей, которые чудом сохранились, и – ожили давно минувшие дни! Зашумела Степь, заволновалась, наполнилась запахом полыни. Даже песни послышались в ней, особенно после прочтения Ибн-Баттуты.

Собранные рукописи уникальны, в их многоголосии сила книги.

Например, летопись Шафи хранится в Парижской национальной библиотеке, она в единственном экземпляре… У каждого автора свой стиль, свои приемы в работе, Тизенгаузен предпочел документ. Его книгу надо читать – читать и думать. Иные страницы интересны тем, что написаны путешественниками, они без фантазий. У путешественника мир каждый день новый, а впереди дорога. Только успевай записывай.