Столешница была обильно залита красным, будто выплеснули трехлитровую банку томатного сока. Кровь стекала на пол. Одна ступня кураторши в намокшем капроновом чулке слабо подергивалась, выводя на паркете багровые каракули. Похоже, Алису Эдуардовну кончили, пока я лаялся с охранником.

Развернувшись, я бросился прочь. Со стороны подземного перехода уже слышался приближающийся топот множества ног. Где же они все прятались, суки? Я побежал к лестнице, а по ней наверх. Второй корпус Управления МЧС первоначально не являлся таковым, будучи обиталищем множества общественных организаций второго сорта. Комитета профсоюзов, отдела народного образования, Минспорта и так далее. У каждой из этих незначительных, но гордых организаций имелись собственные парадные лестницы, конференц-залы, кабинеты разной степени крутизны и прочая и прочая. Даже после стыковки зданий переходами и полного «евроремонта» здешняя топография оставалась на редкость запутанной. Настоящий лабиринт из коридоров, офисов, лестниц. Ориентировался я в них всего лишь удовлетворительно. Хотелось надеяться, что мои преследователи – и того хуже.

Впрочем, у меня было секунд десять форы, и я потратил их с максимальной пользой. Взбежал на третий этаж и устремился к «воздушному» переходу, ведущему обратно в главный корпус. Надеяться на то, что на выходе из Управления меня не ждут, было глупо, да я и не собирался. Вместо этого остановился примерно посередине, открыл окно, вылез наружу. Вдоль всего перехода, ниже ряда окон, тянулся толстый пучок коммуникаций, прикрытый алюминиевым коробом. Я встал на него сначала коленями, потом повис на руках. Короб угрожающе заскрипел, но я уже разжал пальцы.

Внизу пролегала пешеходная дорожка, обсаженная с обеих сторон кустарниками. За рядами насаждений, слишком далеко, чтоб грохнуться на них и сломать шею, располагались невысокие бетонные ограждения, повторяющие формой гребень Кремлевской стены. За ними – автомобильные дороги с односторонним движением, ведущие на площадь имени Гагарина и от нее.

Мне посчастливилось угодить в акацию, пружинистую, будто неплотный моток сетки-рабицы. Слава богу, южные акации с сантиметровыми шипами у нас не приживались. Росли только желтые, значительно менее враждебные к тем, кто сигает на них с пятиметровой высоты. Я отделался парой царапин. Выбравшись из куста, прислушался. Возле парадного входа орали: не то спорили, не то отдавали приказы. Со стороны жилого массива, до которого было метров триста и куда вела аллея, угрожающих звуков не доносилось.

Пригибаясь, я побежал туда. Не по асфальту – по газонам между кустами и заборчиком. Уже прилично рассвело, отчего опасность обнаружения возросла многократно. Сердце колотилось с таким неистовством, что в ушах отдавалось. Бум-бум, бум-бум. А может, это топотали ножищи ОМОНа? На бегу я обернулся.

Меня преследовала одинокая фигурка. Щуплая, невысокая, с объемистой шапкой курчавых волос. Здоровенные мартинсы на тонких ножках казались головками двух кувалд разновидности «Трифоныч». Да и бухали похоже.

Это был Эмин. Я дождался, когда он поравняется со мной, поймал за рукав и уволок в кусты.

– Ты откуда здесь? – свистящим шепотом спросил я, напряженно изучая его лицо. Клыки не торчали, щеки были розовыми, а зрачки – обычными, человеческими. Он хлопнул глазами и пылко сообщил:

– Вас спасать приехал!

– На чем?

– Увидите. Пойдем скорее.

Что я терял, поверив ему? Да ничего. Я был по самую маковку в дерьме, и, чтобы измазаться сильнее, надо было здорово постараться.

– Ладно, пошли, – согласился я.

Он привел меня к знакомому «патролу». Дыру в лобовом стекле, пробитую беднягой Тагиром, закрывала прозрачная пленка, закрепленная с помощью обычного скотча. На пленке лежал слой белой пыли. Похоже, Эмин ехал из Шилова по той же полевой дороге, что и я. Двигатель работал.

Я нырнул на водительское место, Эмин плюхнулся рядом. Преодолев соблазн сорваться с места, будто наскипидаренный, я тихонько тронул машину. Сирен за спиной не было. Через несколько минут мы затерялись в переулках.

* * *

В микрорайоне новостроек, где никто никого не знает, а разбитые машины так же заурядны, как «копченые» лица гастарбайтеров, я припарковал джип на стихийной автостоянке и повернулся к Эмину. Он улыбался.

– Мальчик наконец-то дорвался до го-ло-во-кружительных приключений, – сказал я.

Засияв пуще прежнего, он кивнул.

– Как нашел-то меня, Пикассо?

– Артемьич подсказал. Я, когда на ферме проснулся, чувствую, надо Родиона найти. Поблагодарить, что жизнь спас. Вы же спасли меня, да? От той женщины.

– В некотором смысле.

– Скромничаете, – сказал он с легким укором. – А ведь я, в общем, и не помню ничего. Только в подвал спустился, голова как закружится! Чуть не упал, а тут она появилась. Даже не видел откуда.

– Ирина. Ее звали Ирина.

– Красивое имя. Жаль, что такой плохой женщине досталось…

Ему безумно хотелось выговориться. Выплеснуть накопившееся недоумение, страх, тоску по тому, что он потерял, еще не осознав необратимости потери. Понимая это, я не перебивал его, лишь бросал настороженные взгляды по сторонам.

– …Взяла под руку и говорит: пойдем. Хочу тебя. И трогает, и гладит. Ну вы понимаете. Везде. Мне бы радоваться, а я почему-то испугался, вырываться начал. Тогда она прижалась ко мне. И посмотрела! – Эмин выделил последнее слово не только интонацией, но и всплеском обеих рук. – Прямо в глаза. И все, я как будто в яму провалился. Это гипноз, наверно, был. Да?

– Да. Гипноз.

– Верите, в этом гипнозе мне очень плохо было. Чуть не умер там. Причем точно знаю, мне смерть не приснилась. Не померещилась. Я реально умирал. Кровь бежала, кости ломались. А вы меня спасли, вытащили. На руках. И рану как-то залечили. Это я тоже точно знаю. Скажите, я прав?

Он посмотрел на меня с ожиданием. Я молча пожал плечами.

– Ну не хотите, не говорите. Короче, проснулся на ферме, ночь уже. Чувствую себя прекрасно. Просто супер. Вроде бы даже в темноте вижу как кошка. Разбудил сторожа. Спрашиваю, кто меня привез? Он говорит, ветеринар. Я взял у сторожа велосипед и скорей к Ивану Артемьичу. Вы же у него останавливались. Приехал, а он возле дома сидит. Я, говорит, тебя ждал. Надо Родиона выручать, его подставить собираются. Если не поможем, хана. Бери дядину машину и поезжай в город. Я, говорит, буду командовать, куда рулить. Со мной поедете,спрашиваю. А он: нет, но это нам не помешает. Потом сам поймешь.

– Ну и как, понял? – поинтересовался я.

– Не совсем. То есть, с одной стороны, понял, а с другой – только сильнее запутался. Просто знал, куда ехать, и все. А почему я это знал, вообще неясно.

– Чего там неясного, Чепилов-то колдун.

– Прикалываетесь надо мной как обычно.

– Да я-то тут при чем? Все шиловское население в это верит. Вокс попули, все дела…