Дунстан снова почувствовал себя виноватым, поскольку догадался, что она не хотела, чтобы ее семья видела их вместе.

— Если твоя мать заподозрит что-то о ребенке, — осторожно предупредил он, — можешь сказать ей, что я готов сделать все надлежащим образом, как только ты скажешь. — Дунстан с трудом проглотил подступивший к горлу комок. Ему ведь нечего было предложить, кроме своего поруганного имени.

Лейла искоса посмотрела на него.

— Я думаю, ты говоришь о том, что мы не можем пожениться сейчас.

Стараясь скрыть сильное беспокойство ради будущего Лейлы, Дунстан, как только мог, старался убедить ее в том, о чем непрестанно размышлял несколько последних часов:

— Конечно, мы можем поступить, как нам угодно, но тогда тебе придется пожертвовать многим. Вот поэтому я отказываюсь просить тебя об этом. Но если твоя семья начнет на тебя давить и ты сочтешь замужество самым лучшим выходом, я с удовольствием предложу тебе руку и сердце.

Она кивнула, но в темноте он не смог разглядеть выражения ее лица. Еще совсем недавно Дунстан думал, что скорее умрет, чем предложит другой женщине выйти за него замуж. Но сейчас все было иначе. Он глубоко вздохнул и обнаружил, что все еще жив и с ним все в порядке.

— Ты прав, — к его облегчению, согласилась Лейла. — Я потеряла бы мою землю, а ты не был бы счастлив, живя в городе на мои деньги. У меня нет ни малейшего желания снова выходить замуж, поэтому нужно действовать очень осмотрительно, пока не вернемся в деревню.

Дунстан не думал, что все будет так просто, но решил пока промолчать. Лейла не засмеялась над его предложением, а отнеслась к нему разумно, совсем как он. Ему нравилось, что они думали одинаково.

— Как только мы вернемся в твое поместье, я всегда буду рядом, — заверил он. — Ты останешься со своей землей и розами, а я позабочусь, чтобы Стейнс не смог угрожать никому из нас.

Виконт обещал ему ферму, если он женится на ней, но Дунстан не думал, что Лейла захотела бы жить в фермерском домике и потерять свои оранжереи. Главное для него — учесть ее желания. Кроме того, он сильно сомневался, что ветреный племянник Лейлы сдержит свое слово, особенно если он будет продолжать водить компанию с такими деградирующими личностями, как Генри Викхам и лорд Джон Олбермэйрл. Эти пиявки тем или иным способом очень хотели избавить парня от его денег.

Экипаж остановился перед старинным городским домом Ивесов.

Лейла наклонилась и поцеловала Дунстана в щеку. Он поймал ее за подбородок и поцеловал в губы, затем, отбросив со лба выбившуюся прядку волос, отпустил.

— Я не умею говорить красивых слов, Лейла, но тебе стоит только послать за мной, ночью или днем, и я приду. Мне жаль, что я не могу обещать больше.

— Мне этого вполне достаточно, — прошептала Лейла. Она ласково потрепала его по щеке и распрямила плечи. — Я сама себе хозяйка теперь, и сама принимаю решения. Передай от меня привет Дрого.

Дунстан кивнул и вышел из экипажа. Он очень хорошо знал, что их ожидает в будущем, и прежде, чем он мог принять какое-нибудь решение в отношении Лейлы и их ребенка, он должен найти убийцу.

Ведьмы заявились на следующий же день гораздо раньше, чем Дунстан ожидал их увидеть.

Скрестив на груди руки и прислонившись к окну на втором этаже, выходящем на узкую улицу, Дунстан спокойно наблюдал за суетливыми лакеями и прохожими. В это время герцогиня Мэйнуоринг и маркиза Хамптон, тетя и мать Лейлы вылезли из экипажа на уложенную булыжниками мостовую.

Он предоставил семейству Лейлы целый день, чтобы оно как следует вооружилось к встрече с ним. Дунстан знал, что Лейла не смогла сохранить ребенка в тайне от своего проницательного семейства.

Две леди средних лет со своей энергией и властью могли бы, пожалуй, соответствовать мощи двух батальонов солдат и многочисленной конницы. Зеваки, стоявшие позади, дивились тому, как женщины приказали достать им зонтики и шали из экипажа, отругали молодого парнишку, за то что не помогает матери нести сумки, дали указание кучеру проверить ногу ведущей лошади и вручили что-то похожее на шелковый пакетик вместе с наставлениями потрепанной молодой женщине, державшей малыша.

Отсутствие Лейлы было зловещим предзнаменованием.

Ладно, по крайней мере, ему предстояло сражение на его территории и с двумя братьями в качестве помощников.

Не потрудившись проверить узел галстука и пригладить волосы, хотя ему хотелось это сделать, Дунстан не спеша прошел в холл на втором этаже, чтобы послушать, о чем разговаривают его братья внизу.

С тех пор как Ниниан вышла замуж за Дрого, она навела порядок в ветхом особняке и в их мужском хозяйстве, наняв опытных слуг и приказав мужчинам ограничиться свалкой их одежды в нескольких комнатах. Немного краски, немного обоев на свой вкус в одной или двух гостиных, немного мебели, которая не скрипела и не разваливалась, когда на ней сидели, — вот и все, что ей удалось. Полы все еще скрипели, стены все еще изгибались под странными углами, а звуки все еще доносились из холла на верхние этажи.

— Мы не должны открывать дверь, — это его двадцатидвухлетний сводный брат Джозеф говорил пожилому дворецкому. — Или ты можешь сказать лакею, что нас нет дома. Разве Ниниан не так поступает, когда занята?

— Открой дверь, Джарвис. — Властный голос, по которому можно было легко узнать графа, прогремел из холла. Дунстан сверху не видел его. — Я сомневаюсь, что они прибыли сюда навестить Ниниан. Герцогине Мэйнуоринг очень хорошо известно, кто и где находится в данное время. — Тем же тоном и, не глядя наверх, Дрого продолжил: — А ты, Дунстан, спускайся. Иначе они будут гоняться за тобой по всему дому.

— Дай мне время, чтобы я прикрепил пучок сена к волосам, — съязвил он, спускаясь вниз по скрипучей лестнице, преодолевая две ступеньки за раз. — Может, это напомнит им, что я всего лишь скромный фермер.

— Не думаю, что они забыли, — ответил Дрого с кривой улыбкой, изучая Дунстана все понимающим взглядом. — Они родственники Ниниан и очень нам помогают, так что постарайся быть любезным.

С широко открытыми глазами за стеклами очков Джозеф наблюдал за Дунстаном, как будто тот был осужденным на пути к виселице.

— Ты же не просил их найти убийцу Силии, правда? — недоверчиво спросил он.

Никогда за всю историю их семьи Ивесы не просили о помощи Малколмов. Они могли принять ее, когда их вынуждали обстоятельства, но только не просить этих вездесущих женщин вмешаться, чтобы потом потерять всякую надежду проконтролировать результат. Никогда! Никто не хотел тягаться с силами природы.

И все же Дунстан поступил именно так.

— Ниниан с Лейлой уже обо всем договорились, так что я бессилен что-либо изменить, — признался он, мельком увидев через открытую дверь, как леди, переговариваясь друг с другом, протягивают свои визитки лакею. Возможно, если бы он вышел и встретил их на улице, то мог бы оградить своих братьев от участия в его затее.