2. Отдал приказание: а) 28 ск — не допустить дальнейшего продвижения противника на Жабинку, Кобрин; б) 14 мк в составе 22 и 30 тд, сосредоточившихся в районе Видомля, Жабинки, атаковать противника в брестском направлении и уничтожить вместе с 28 ск и 10 сад и восстановить положение.

3. Штаб армии из Буховиче переходит в Запруды.

4. Прошу задержать продвижение противника с брестского направления авиацией.

5. Связь имеется со штабом 28 ск и периодически со штабом 14 мк.

6. 205 мед осталась на месте, выбросив один СП на р. Муховец».

Секретарь Брестского обкома КП(б) Белоруссии М.Н. Жукицын в записке в ЦК ВКП(б) и ЦК КП(б) Белоруссии тт. Сталину и Пономаренко сообщал: «Обком КП(б) считает, что руководство 4-й армии оказалось неподготовленным организовать и руководить военными действиями…

Вторжение немецких войск на нашу территорию произошло так легко потому, что ни одна часть и соединение не были готовы принять боя, поэтому вынуждены были или в беспорядке отступать, или погибнуть. В таком положении оказались 6-я и 42-я стрелковые дивизии в Бресте и 49 сд — в Высоковском районе. В Брестской крепости на самой границе держали две стрелковые дивизии, которым в мирных условиях требовалось много времени для того, чтобы выйти из этой крепости и развернуться для военных операций. Кроме того, несмотря на сигнал военной опасности, командный состав жил в городе на квартирах. Естественно, при первых выстрелах среди красноармейцев создалась паника, а мощный шквал огня немецкой артиллерии быстро уничтожил обе дивизии…

В Коссовском районе был расположен отдельный (120-й) полк АРГК. 22 июня… мы застали этот полк в таком состоянии: материальная часть находилась в г. Коссово, бойцы же находились в лагерях под Барановичами (в 150 км от Коссово), а боеприпасы отсутствовали… Орудия были разбиты бомбами, и, по существу, все ценные орудия остались у немцев.

Много боеприпасов и оружия погибло в складах на Бронной горе, а в воинских частях боеприпасов и оружия не хватало».

На основе требований директивы НКО и приказа штаба фронта, хотя они уже не соответствовали сложившейся обстановке, штаб 4-й армии в 18 час. 30 мин. издал боевой приказ №2. Войскам ставились следующие задачи:

«…2. Войска 4-й армии, продолжая в течение ночи твердую оборону занимаемых рубежей, с утра 23 июня переходят в наступление в обход Брест-Литовска с севера с задачей уничтожить противника, переправившегося через р. Западный Буг.

Удар наносят: 14 мк совместно с 28 ск и 10 сад.

75 и 49 сд продолжать удерживать занимаемые рубежи.

3. 14 мк (22 и 30 тд и 205 мед) с утра 23 июня нанести удар с рубежа Кривляны, Нелище, Хмелево в общем направлении Высоке-Литовски с задачей к исходу дня уничтожить противника восточнее р. Западный Буг…

4. 28 ск нанести удар своим правым флангом: 6, 42 сд и батальоном танков 205 мед — в общем направлении на Брест, имея задачей к исходу дня занять Брест…»

В боевом приказе, отданном войскам 4-й армии в 18 час. 30 мин. 22 июня, ни слова не говорилось об организации обороны, ничего не упоминалось о противнике, об обеспечении войск горючим, боеприпасами… только о наступлении, без учета конкретных условий, сложившихся в полосе армии.

В решении командования 4-й армии не учитывались ни группировка, ни силы и характер действий противника, ни состояние своих войск. Ни генерал Коробков, ни его штаб, ни командиры корпусов и дивизий даже не пытались поставить перед штабом вопрос о целесообразности проведения контрудара и не предложили перейти к обороне. Коробков, как командующий армией, должен был понять, что штаб армии, как и штабы соединений, оказались неподготовленными для управления войсками в сложных условиях после нападения превосходящих сил противника. Он должен был видеть, что организованного управления боевыми действиями не было весь день. Для создания новых рубежей обороны, в первую очередь противотанковой, войска не имели ни времени, ни опыта, ни средств. Он должен был поставить вопрос об отводе войск, сохранении людей и техники… Он этого не сделал. Командиры корпусов на основе приказа из штаба армии отдали приказы по своим частям. Внешне все как будто налаживалось. Приказы войскам отданы, далее — подготовка, утром — контрудар и разгром прорвавшихся «банд». Советские военачальники всех рангов словно находились в виртуальной реальности, переставляя на шахматной доске несуществующие «фигуры». А между тем большие потери и полная неинформированность вызвали растерянность у командиров, панику у солдат, «когда тысячи командиров (начиная от майоров и полковников и кончая младшими командирами) и бойцов обращались в бегство»; уже полностью уничтожены оба окружных артсклада, и получить снаряды и патроны войскам армии негде. Не хватало машин для подвоза горючего, не приходилось рассчитывать на поддержку авиации, не удалось организовать связь между корпусами, частями, подразделениями, их взаимодействие.

В Москве, Минске, в штабах войсковых соединений продолжали «играть на картах», в которых «красные» всегда побеждают. А в Брестской крепости, в дотах, в полях, на высотах и пригорках уже лежали трупы солдат и офицеров, а живые все больше поддавались панике, растерянности.

10-я армия, самая мощная армия Западного особого военного округа (генерал-майор К.Д. Голубев), находилась в Белостокском выступе. В состав 10-й армии входили 1-й стрелковый корпус (генерал-майор Ф.Д. Рубцов), 5-й стрелковый корпус (генерал-майор А.В. Гарнов), 6-й кавалерийский корпус (генерал-майор И.С. Никитин), 6-й механизированный корпус (генерал-майор М.Г. Хацкилевич), 13-й механизированный корпус (генерал-майор П.Н. Ахлюстин). В армейском подчинении находилась 9-я смешанная авиадивизия (генерал-майор С.А. Черных), 66-й Осовецкий укрепрайон (полковник С.Н. Дралин) и Замбровский У.Р. Ей же подчинялись 375 и 301-й ГАП РГК и 87-й пограничный отряд. В составе авиационных полков 9-й САД было 409 самолетов, в том числе 176 новых МиГ-3 и несколько десятков Пе-2.

В состав наиболее боеспособного 6-го механизированного корпуса входили 4-я танковая (генерал-майор А.Г. Потатурчев) и 7-я танковая (генерал-майор С.В. Борзилов) дивизии, 29-я моторизованная дивизия (генерал-майор И.П. Бикжанов). В составе корпуса к 13 июня 1941 г. имелось 114 танков KB, 238 танков Т-34, 416 — БТ-7, 126 -Т-26, а всего 1021 танк и 229 бронемашин А-20 и А-10; 335 стволов различной артиллерии, в т. ч. 76 гаубиц калибра 122 и 152 мм; 96 пушек и 163 минометов.

Командир 7-й танковой дивизии Борзилов С.В. в докладе о состоянии 7 тд писал: «…дивизия была укомплектована в личном составе: рядовыми на 98%, младшим начсоставом — на 60% и командным — на 80%.

Материальной частью: KB — 51, Т-34–150, БТ-5–7–125, Т-26–42 ед.

2. К 22 июня обеспеченность дивизии боевым имуществом: снарядов 76-мм — 1 бк, бронебойных снарядов 76-мм — не было, снарядов 45-мм — 1,5 бк, патронов всех марок — 1,25 бк, бензина Б-70 и КБ-70–3 заправки, дизельного топлива — 1 заправка.

3. На 22 июня части дивизии продолжали выполнять план боевой подготовки и дислоцировались: 1 озад — на сборах Крупки (за Минском). Станковые и ручные пулеметы 7 мсп на сборах в районе Кнышен, 2-й батальон 13 полка на стрельбище Зеленое. Остальные части дивизии находились в основном районе дислокации — м. Хорош, Новоселки и Жолтки, — готовились к учению на 23 июня 1941 г, которое должно было проводиться штабом армии. О предполагаемом нападении германской армии мне не было известно, хотя части дивизии были готовы к бою».