– Идите, – разрешил Гуров. – Но не покидайте больницу после операции, возможно, нам еще предстоит побеседовать.

– Как скажете. Я буду на работе весь день. До семи часов.

Перекатнов вышел из кабинета, на ходу застегивая халат. Ермаков долго смотрел на оставленную им распахнутую дверь, а затем без сил плюхнулся в кресло. Снял очки и опять закрыл ладонями лицо. Гуров собрался спросить о чем-то заведующего отделением, но Крячко своевременно тронул напарника за плечо:

– Можно тебя на минуточку, Лева? Буквально на пару слов…

Они вместе вышли в коридор, оставив Ермакова в одиночестве предаваться угрызениям совести.

– Ну что? – нетерпеливо бросил Лев.

– Хочешь знать мое мнение? – Крячко понизил голос почти до шепота.

– Если это связано с делом, а не с твоей беременной подругой…

– Это связано с делом.

– Тогда слушаю.

– Два момента, Лева. Во-первых, я думаю, что никто Куприянова до самоубийства не доводил. Кроме него самого, конечно… Это расследование яйца выеденного не стоит. Но… Я могу и ошибаться, старик, потому как есть и во-вторых. Эти двое определенно что-то скрывают. Не знаю, что именно и относится ли это к нашему делу, но скрывают. Впрочем, так же, как и Златогорский…

– Интуиция? – прищурился Гуров.

– Не совсем. И не говори мне, что ты сам ничего не заметил. Златогорский буквально трясется от страха, Ермаков подавлен и при этом несет полную ахинею, а Перекатнов… Он слишком напряжен. И за его внешним апломбом тоже что-то кроется.

– Да, я заметил. И что ты конкретно предлагаешь? Отвезти их в отделение, посадить в «стакан» и начать бить? Каждого по очереди?

– Ну зачем же так круто? – улыбнулся Стас. – Хотя это тоже вариант. Но я предлагаю другое решение. Обратимся за помощью к специалисту.

– К какому еще специалисту?

– Специалисту по лжи. Мозгоправ Андрей Лозинский. Помнишь такого? Однажды он здорово помог нам…

– А разве вы с ним не на ножах?

– Ну, на ножах – это громко сказано. – Крячко невольно отвел взгляд. – К тому же ради дела я готов смирить гордыню. Я же профессионал. Не мне тебе рассказывать…

– Хорошо, – согласился Лев. – Мысль толковая. Езжай к Лозинскому и привези его сюда. А я пока пообщаюсь с персоналом в хирургическом. Попробую выяснить подробности конфликта между заведующим и его замом.

– Эй! А почему к Лозинскому сразу я? – вскинулся Станислав. – Вообще-то я рассчитывал, что это ты с ним поговоришь. Или как минимум мы вдвоем.

– Значит, вы все-таки на ножах?

– Нет! Но он заносчивый сукин сын. Этого не отнять, как говорится. Из песни слов не выкинешь.

– Я верю, что ты справишься, Стас. – Гуров похлопал напарника по плечу. – Удачи! Вези сюда Лозинского!

Заезд близился к завершению. Из-за поворота, взрезав темноту, вынырнули четыре ярких конуса автомобильных фар. Коротко стриженная брюнетка, утянутая в кожу, заняла привычное место у обочины и подняла над головой клетчатый флаг. Машины с ревом приближались к финишу.

Николай, стоя рядом с Бизоном, азартно взъерошил свои светлые курчавые волосы и, поднеся к глазам бинокль, снабженный прибором ночного видения, удовлетворенно крякнул:

– Порядок, брат. Мюллер идет на полкорпуса впереди. Уверен, он еще и спуртанет на финише.

– Как обычно, – согласился Бизон, глубоко затягиваясь сигаретой с марихуаной.

Ни он, ни Николай не видели, как со стороны города на Выборгское шоссе вырулил ярко-желтый «Форд Мустанг» шестого поколения и на крейсерской скорости двинулся в направлении участников уличной гонки. Внимание всех присутствующих в настоящий момент было приковано к соревнующимся и их финишу.

«Мустанг» остановился в тот самый момент, когда красный пижонский «Субару» Мюллера резко увеличил скорость, оторвался от конкурента сразу на полтора корпуса и с ревом пересек заветную черту. Девушка в коже задорно свистнула и взмахнула флажком. Проигравшего гонщика за рулем темно-синего «Альфа-Ромео» толпа приветствовала насмешками и улюлюканьем.

– Итальянские тачки – барахло, – со знанием дела заявил Николай, не обращаясь ни к кому конкретно. – Им хоть четырехобъемник под капот засунь, все равно толку не будет. Внешность эффектная, а скорости – пшик.

«Субару», взвизгнув тормозами, резко остановился слева от Бизона. Мюллер распахнул дверцу и выбрался из салона. Скинул капюшон, устало привалился к корпусу автомобиля. Впрочем, и Николай, и Бизон знали, что эта усталость подельника наигранная, рассчитанная на публику.

– Дай дернуть, брат, – потянулся к его сигарете с марихуаной Мюллер. – Как тебе финиш?

– Понтов много, а так нормально, – криво усмехнулся Бизон.

– И пятьдесят кусков за две минуты. – Мюллер затянулся несколько раз подряд, немного подержал дурманящий дым в легких, а затем неохотно выдохнул. – Как с куста… Я сегодня зайду еще на пару заездов.

– Да ради бога. – Бизон забрал у него «косяк». – Тебе нужна разрядка больше, чем кому бы то ни было. Колян, пойди, рассчитай клиента.

Он слегка повернул голову, и его цепкий профессиональный взгляд моментально сфокусировался на незнакомой тачке. Бизон лично знал всех участников уличных гонок на Выборгском. Так же как и их автомобили.

Старовойтова, сидя за рулем «Мустанга», только и ждала этого взгляда. Она выбралась из машины, не глядя в сторону Бизона, сблизилась с патлатым парнишкой, сидящим на капоте своего новенького блестящего «Порше», и обратилась к нему с каким-то вопросом. Гул толпы заглушил ее голос. Парнишка склонился к Ольге:

– Чего?

Но повторить свой вопрос девушка не успела.

– Эй! – громко окликнул ее Бизон. Наполовину искуренный «косяк» с искрами полетел ему под ноги. – Подруга! Слышь?

Старовойтова обернулась. На ней были облегающие кожаные штаны и просторная спортивная куртка канареечного цвета. Распущенные светлые волосы спадали на плечи.

– Поди сюда! – махнул ей рукой Бизон.

Ольга взглянула на патлатого паренька, и тот коротко кивнул, давая понять незнакомке, что ей стоит подчиниться. Закурив сигарету, Старовойтова неторопливо направилась в сторону Бизона. Он недовольно нахмурился:

– Шевели булками, шмара! Чего плетешься?

Ольга приблизилась. Равнодушно мазнула взглядом по Мюллеру, а затем пристально посмотрела на Бизона:

– Еще раз назовешь меня шмарой, приятель, и я сделаю так, что ты никогда уже не сможешь иметь детей. Усек? И это не угроза. Обычное предупреждение.

– Дерзко, – хмыкнул Бизон. – То есть ты у нас типа крутая?

– А ты проверь.

Ольга быстро приложила к горлу два пальца. Указательный и мизинец. После чего ее правая рука скрылась в боковом кармане куртки. Бизон подозрительно прищурился. Ему был знаком этот сигнал угрозы. Но он также знал, что далеко не все владеют искусством тюремных жестов. Мюллер отлепился от своего «Субару», но Бизон остановил приятеля коротким взмахом руки. Персона Старовойтовой заинтересовала бригадира.