class="p1">— Кстати. Вот-вот начнутся танцы. Вы, вероятно, уже ангажированы, но…

— Нет.

— Что?..

— Нет — танцевать я не умею.

— И именно поэтому я устроил званый вечер, а не бал, — выручил меня подошедший Салтыков. — Чтобы даже те, кто не любит танцы, чувствовали себя в моём доме привольно… Александра Дмитриевна, вы позволите вас пригласить?

Катерину Матвеевну моё неумение танцевать удивило не меньше, чем Урюпиных, но долго огорчаться эта девушка не умела. Она порхала по залу, при каждом удобном случае улыбаясь мне, а я за ней с удовольствием наблюдал.

Задумался о том, что ситуация с имущественными делами Головиных и впрямь непростая. Хотя забавно, конечно — Вольфганг, который якобы умер, на самом деле жив, сидит себе радостно в одиночке. А пропавший без вести Иоганн — наоборот. Но отложил эти думы на попозже. Пока у нас на повестке дня другие вопросы. И главный из них — водяной.

С этой мыслью я и подорвался следующим утром.

В доме Головиных все ещё спали. Ну, то есть, Катерина Матвеевна и её тётушка — спали, прислуга-то порхала вовсю. Марфа на скорую руку изобразила мне пожрать, и я отправился к Дубовицкому. Был уверен, что копаться в книгах он примется немедленно после моего ухода, и не ошибся. Застал предводителя дворянства в библиотеке — из которой он, судя по всему, не уходил. Там было адски накурено, а глаза Дубовицкого покраснели от бессонницы.

Я начал с того, что распахнул настежь окна и балконную дверь. Плюхнулся в кресло напротив Дубовицкого и вопросительно посмотрел на него.

Дубовицкий огорченно развёл руками:

— Увы, Владимир Всеволодович. Обрадовать, боюсь, нечем. Информация крайне скудна.

— Крайне скудно — всё равно лучше, чем ноль. Рассказывайте.

— Да, собственно, и рассказывать-то… Единственное упоминание о гибели водяного, которое я нашёл, это, так сказать, бой жабы и гадюки.

— То есть?

— То есть, водяной погиб от руки лешего. Эти твари, насколько я понял, издревле не в ладах, находятся в состоянии холодной войны за территорию. Водяной исподтишка пытается затопить и заболотить сушу, а леший, со своей стороны, затягивает речные берега и болота корнями деревьев. Время от времени — крайне редко — этот конфликт переходит, так сказать, в острую фазу. Вот, упоминание одного из таких конфликтов мне и попалось. Но не уверен, что вам это будет интересно. Каким конкретно образом одна тварь уничтожила другую, в трактате не сказано… Собственно, вот, — Дубовицкий придвинул к себе книгу в кожаном переплёте и с выражением зачитал: — «Страшной была та битва! Дрожала земля, сверкали молнии. И победил Лесной хозяин Господина воды, и осушилась землица, и отступили болота. И боле о водяных в тех краях долго не слыхивали». Это всё, дальше идёт совершенно другой текст.

— Н-да, не густо. Хотя… — я задумался. — Знаете, а вы ведь мне и в этот раз помогли! Бой жабы и гадюки — это хорошо. Это мне нравится.

Стравить между собой водяного и вилу. А что?.. Отличное шоу должно получиться, такого в Смоленской губернии ещё не видели.

Дубовицкий просиял.

— Рад был помочь! — вскочил, протянул руку.

— Взаимно рад помочь вам. На охоту, как уже сказал, не возьму, уж простите. А вот о беспроцентной рассрочке для вас я с Салтыковым договорился. Зайдите к нему сегодня, обсудите детали.

— О беспроцентной рассрочке? — пробормотал Дубовицкий.

— Ну да. Удобная штука, рекомендую. Будете возвращать долг потихоньку, шаг за шагом. Оформлением сделки готовы заняться сёстры Урюпины. Вы знакомы с ними?

— Да, доводилось слышать. Это якобы сыновья покойного господина Урюпина, которые внезапно оказались дочерьми…

— Отчего не стали вести дела хуже, поверьте. Покойного папеньку догнали и переплюнули. Исключительно цепкие барышни.

— Благодарю… Но как же вы сумели?.. Вот это вот, с Салтыковым?

— Аркадий Аркадьевич. Я даже с тварями умею. А уж разумному человеку лицом к лицу договориться с другим разумным человеком — сам бог велел, это вам не срачи в интернетах. Я за вас поручился, не подведите меня! И Урюпины вас ждут.

* * *

Обратно к Головиным я шагал в задумчивости. Придумать-то легко — стравить двух тварей между собой! А вот как это выполнить? С водяным у меня отношения так себе, вилу вовсе никогда в глаза не видел. И слава богу, так-то — те, кто видел её в глаза, об этом интересном опыте уже никому не расскажут. Но, тем не менее. Вопрос-то остаётся…

Дорогу я решил срезать, к особняку Головиных подошёл сзади, со стороны сада. И увидел, как в садовую калитку, выходящую в переулок, скользнула женская фигурка. Которая перед тем, как скользнуть, настороженно огляделась. Меня она не заметила — я отступил в сторону. И немедленно бросился догонять непонятную барышню — благо, калитка запиралась на простой крючок.

Увидел, как в глубине сада мелькнуло платье. И рявкнул:

— А ну, стой!

На то, что девушка остановится, не особо рассчитывал, и едва не сбил её с ног.

— Чего вы кричите? — Марфа отвела глаза.

— Где ты была? Почему крадёшься? — я схватил её за плечи.

— К Днепру ходила.

— Зачем?

— Разузнать.

— Что разузнать?

— Ну… — Голос Марфы с каждым словом становился всё тише. — Можно ли мне, как другим девушкам, милости просить. Завтра ведь — Духов день! — Марфа посмотрела на меня так, будто враз всё объяснила.

Угу. Духов день — эти слова я слышу уже не в первый раз. Отмечается накануне Троицы и почитается в здешних краях не меньше.

Земля в этот день — именинница, на неё опускается святой дух. Землю в Духов день не копают и вообще стараются не трогать. В сумерках выбираются из воды на сушу русалки и бегают по полям-лугам. Там, где пробегут, травы будут богаче, урожай лучше. А незамужние девушки на рассвете пускают по воде венки. Поплывёт венок — к счастью, потонет — к беде.

Венки. По воде. Вот оно что.

— Ты венок пускать собралась, что ли?

— Ага. Вот и хотела спросить, дозволят ли? Али со злости сразу под воду утащат…

— И как?

— Простили меня подруженьки! Рады, что счастье своё нашла. Обещали, что плыть моему веночку аж до самого моря-окияна. — Глаза у Марфы засверкали.

— Подруженьки, — задумчиво повторил я. — Простили… Это хорошо. Я, так-то, и сам по натуре альтруист, за мир