Ноги у тролля подогнулись, и он рухнул на землю. Джаннер подбежал к нему:

– Ооод, тебе плохо?

– Нет, – ответил тот. И, помолчав, добавил: – Поохо.

Джаннер положил руку ему на плечо:

– Куда тебя ранили?

– Вееде, – ответил Ооод.

Джаннер полез в мешок и достал спички, заранее страшась того, что ему предстояло увидеть. Ооод был весь залит кровью. Раны и ссадины покрывали беднягу с головы до ног. На теле тролля были не только укусы, но и глубокие порезы, словно Ооода полосовали мечом. Тролль принял все удары на себя.

– Братья не ранен? – Пот и кровь катились по лицу Ооода и капали с квадратного подбородка.

– Нет, – Джаннер помотал головой, не в силах сдержать слёзы.

Кальмар, скуля, приблизился и коснулся лба Ооода. Спичка догорела.

– Пить хочу, – сказал Ооод.

Джаннер зажёг ещё одну спичку. Ооод лёг в кучу прохладной листвы и закрыл глаза.

– Кальмар, дай воды, – попросил Джаннер.

Кальмар встряхнул фляжку:

– Больше нет. – Он принюхался. – Где-то рядом ручей. Сейчас принесу.

– Кальмар, стой. Расщепки… – воскликнул Джаннер.

– Плевать. Я пошёл за водой.

Вторая спичка догорела. Кальмар в своём чёрном плаще тихо, как тень, скользнул прочь. Джаннер сидел, прислушиваясь к далёким завываниям расщепков и к слабеющему дыханию Ооода. Полный отчаяния, он целую вечность ждал в темноте, пока не раздалось слабое шуршание листьев. Тогда Джаннер с трудом приподнял голову Ооода, а Кальмар влил троллю в рот немного воды.

Мальчики молча сидели во мгле. Дыхание тролля становилось всё реже и слабее. Медленный стук его замирающего сердца постепенно убаюкал братьев.

Когда до Анниеры дошли слухи, что в Чёрном лесу бродят странные опасные существа, Бонифер заподозрил, что они появились не случайно. Он часто задумывался о том, для каких тёмных целей владыке Трога нужны звери, однако алчность не позволяла ему остановиться. Его богатство росло, по мере того как увеличивалось число расщепков – так люди стали называть этих чудовищ.

Однажды ночью в разгар зимы к Бониферу явился вестник. Он был одет в чёрное, и его лицо скрывала маска, однако Бонифер увидел алые точки краски вокруг глаз – так украшали себя свирепые Скитальцы из Шревских пустошей, которым убить человека было не трудней, чем подать ему напиться. Бонифер с подозрением принял письмо. Он знал, что животных, которых он продавал, увозили в сторону Пустошей, но никогда и не думал, что увидит Скитальца у себя на пороге.

Письмо было написано почти неразборчивым, дрожащим почерком, однако Бонифер понял, что его написал загадочный хозяин замка Трог. Он благодарил Бонифера за помощь и предлагал ему немыслимую сумму денег за… человеческого ребёнка.

Ребёнок! Бонифера это смутило. Одно дело – тайком ловить и продавать животных. И совсем другое – похитить чужого ребёнка для какой-то непонятной и неблагой цели.

Бонифер захлопнул дверь перед носом у посланца и заперся на замок. Ночью, когда он лежал в постели, его мысли вновь и вновь возвращались к богатству, которое он мог обрести. Но утром Бонифер устыдился этих мыслей.

Вскоре Мадия родила дочь Илию. Её растили воительницей, будущей Хранительницей трона. Илии было три года, когда по полям, долинам и деревням Анниеры разлетелся слух, что Верховная королева вновь ожидает ребёнка – будущего короля или королеву Острова.

Бонифер любил Илию, потому что в своём извращённом уме воображал, что дети Мадии – это и его дети. Любовь Ортама к жене и радость, с которой он растил дочь, причиняли много боли Бониферу Сквуну, поэтому всей душой он привязался к юной Илии и знал, что будет любить и второго ребёнка Мадии, когда тот появится на свет.

Однажды вечером, когда до этого события оставалось уже немного времени, Ортам пригласил старого друга к себе на пир. Бонифер обычно отказывался – ему было больно видеть короля и королеву вместе, – однако Ортам настоял. Бонифер явился и обнаружил, что против него устроили шутливый заговор. Красивая девушка из деревни Бернхольд, в нескольких милях от Ризена, сидела за столом в нарядном платье и застенчиво поглядывала на него. За время ужина гнев королевского советника возрос десятикратно. После трапезы король с глазу на глаз сказал Бониферу: «Дружище, неужели ты разучился любить? Мы с королевой желаем тебе счастья».

Огромным усилием Бонифер подавил горький язвительный ответ, поскольку твёрдо знал, что может быть счастлив лишь в том случае, если Ортам умрёт, а Мадия ответит ему согласием. «Моё счастье, государь, – служить Илии, Мадии и тебе. И лучше я умру одиноким, чем отдам свою верность женщине, к которой не питаю никаких чувств».

Он чуть не утратил власти над собой: ещё немного – и он открыл бы свою ненависть Ортаму и обличил себя перед Мадией. Поэтому Бонифер поскорей ушёл, а Ортам остался, полный досады.

Из «Анниерады»

55

Оскар знает хорошую песню

В Зелёные лощины пришла весна, и яблони покрылись белыми цветами. Но земля Бан Роны была обагрена кровью.

Лощинцы без устали сражались с Клыками – с Летучими, которые бросались на них с утёсов, и с Серыми, пробирающимися в город под покровом ночи. Радрику сообщили, что вдалеке показались вражеские суда. К лощинам приближалась вся армада Нага, и именно туда после каждой отбитой атаки возвращались Клыки.

Ночью воины-лощинцы спали посменно, а в небе над городом визжа носились крылатые твари. Они атаковали с наступлением темноты и исчезали на рассвете. Лощинцы с трудом переживали ночь и с нетерпением ждали утра, чтобы наконец отдохнуть.

Но каждое утро приносило свои заботы – нужно было погребать мёртвых, лечить раненых, подсчитывать припасы, обсуждать планы, чинить укрепления. Никогда раньше лощинцам не приходилось так туго. Радрик и его подручные выбивались из сил.

Лили лежала на кровати в одном из кабинетов Великой библиотеки. Девочке устроили там постель, когда Ния решила оставить Трубный холм. Пригородные дома были в большей опасности, сколько бы воинов ни стояло на страже. Хотя псы и патрульные неусыпно прочёсывали местность вокруг города, Клыки могли отрезать Трубный холм от Бан Роны.

Три дня назад Ния, Оскар, Подо, Фрева, Бонни и Лили погрузили самые необходимые и ценные вещи на повозку и простились с Трубным холмом. Они прибыли в Великую библиотеку, окружённые целой сворой псов, которые сопровождали их в безопасное место. И теперь, лёжа в своей импровизированной спальне, среди старых книг, Лили слышала на улице собачий лай.

Она облизнула потрескавшиеся губы и потянулась к горшочку, стоящему на полке рядом с постелью. Ния приобрела это снадобье у аптекаря и велела дочери почаще мазать губы. Оно снимало боль, но пахло ослиным потом. Когда она поинтересовалась,