Но Ловчий и не думал отступаться: шрамы на его лице пришли в движение, рот оскалился:

– Двойка сама решит, как ее можно звать, а как нет!

Так. Это что же, наши парни решили подраться? Прямо сейчас, удобнее времени не нашли? А мне тошно и плохо, и только ссоры не хватало. Я оттолкнула Невидимку и попыталась сесть. В животе стрельнуло болью, я чуть не заорала. Они всполошились – ну и отлично, по крайней мере, им стало не до драки.

Я решила не говорить им – никому из них не говорить, – что во сне ко мне приходила Шелк. К тому же они наверняка не поверят.

– Как Теган? – строго спросила я.

– Ты ненадолго потеряла сознание, – ответил Невидимка. – Теган все так же, без изменений.

Я облегченно вздохнула. И медленно, осторожно улеглась на землю. В животе словно костер развели, но ничего. Выдержу. Мне все равно ничего другого не остается.

– А давай ты еще хворосту для костра наберешь? – попросила я Ловчего. – А то нам много понадобится…

Невидимка понял намек:

– А я пойду пару птиц поймаю нам на ужин.

Камнем он бил без промаха, это точно. Один бросок – и бац, птица уже лежит оглушенная, а Невидимка тут как тут – р-раз, и шею ей сворачивает. День выдался тяжелым, мне даже есть не хотелось, настолько сон одолевал, но не оставлять же Теган без присмотра. Защитить от серьезной опасности я не смогу, конечно, – в таком-то состоянии, но ведь она вообще без сознания…

Пока они не ушли, я дотянулась и положила кинжалы поближе – пусть будут под рукой. Подняться на ноги, скорее всего, не смогу, даже под угрозой гибели. А вот подсечь сухожилия под коленом – это пожалуйста. Враг рухнет на землю, и тут-то я до него и доберусь. Я внимательно оглядывала окрестности через дымчатые стекла очков – из-за них мир виделся каким-то странным, подернутым зеленой дымкой.

Когда Ловчий вернулся, я едва держалась – голова кружилась, забытье грозило поглотить меня. Он нагнулся над костром, а я вдруг вцепилась обеими руками ему в запястья:

– Не дай огню погаснуть. Обещай мне, что он не погаснет.

– Я присмотрю за костром, не проблема.

– Нет! Обещай мне, что огонь не погаснет!

Лицо у него стало такое, что я поняла – Ловчий думает, я слегка рехнулась. Но он лишь сказал:

– Клянусь. Я принесу еще хвороста. И буду носить и носить, столько, сколько нужно.

Вот и славно. Тьма накрыла меня, глубокая, как река в объятиях ночи.

Когда я проснулась, уже стемнело. Теган беспокойно металась во сне, у нее все-таки началась лихорадка, да и я себя чувствовала неважно. В воздухе плыл аромат жареного мяса. Ух ты, а вот это приятно…

– Ну, как себя чувствуешь? Получше? – спросил Невидимка. – На, держи.

И он протянул мне бутылку с водой. В ней едва плескалось на донышке. На небе высыпали звезды, взошла луна, и стало прохладнее. У костра, правда, не замерзнешь. Я немного отпила – надо же и другим оставить. Непонятно, далеко ли мы ушли от реки и когда и где найдем чистую воду.

– Есть хочешь?

Ловчий отрезал кусок мяса и поднял его на острие кинжала – чтоб остыло. Куска мне хватило на один укус. Я б еще от одного такого не отказалась, но посмотрела на жаркое и поняла – и так на всех еле хватит.

– Теган очнулась?

Невидимка покачал головой:

– Нет. Она так и не пришла в себя. Все маму зовет.

– Нам надо идти дальше, – проговорил Ловчий и принялся забрасывать костер влажной землей.

– Нет! – Я аж подскочила.

Меня повело, боль снова напомнила о себе. И как напомнила… Я схватилась за бок, к горлу подступила рвота. Только бы не вырвало, мне нельзя оставаться без еды…

– Ты хочешь, чтобы мы здесь заночевали? – тихо спросил Невидимка.

Да не только заночевали! Я не могла им объяснить – моя уверенность вообще была необъяснима. Но Шелк что-то пыталась до меня донести. Что-то важное. Что-то по поводу огня. Мы должны оставаться на месте и не гасить костер. Я точно знала: если мы потушим костер и убредем дальше, мы умрем. И никто никогда про нас не узнает. Никто и никогда не узнает, что мы вообще жили на свете.

Но я не могла облечь все это в убедительные слова, и потому просто сказала:

– Ну, да. Может, она к утру поправится.

Но она не поправилась.

К утру Теган металась в жару, да таком, что мог сравниться с огнем костра, который мы, кстати, старательно поддерживали. Я обмыла ее остатками воды и попыталась влить немного жидкости в рот. Она стонала, плакала и бредила. По щекам текли слезы, текли и текли, пока Теган не выплакала их досуха.

Я увидела лицо Ловчего и поняла, что он хочет сказать. «Мы можем избавить ее от ненужных мучений. Прекратим ее страдания и двинемся дальше – пока все мы не ослабли, как она». Если бы я слушала то, что говорил мне мой Охотницкий внутренний голос, я бы с ним согласилась. Но теперь во мне было много голосов.

– Дадим ей шанс, – тихо сказала я. – Подождем до ночи. А вы пойдите и поищите воду. И хвороста.

Брови Ловчего поползли вверх:

– Я от тебя только и слышу, что про этот огонь. Ты на нем прямо помешалась!

Да, помешалась. «Не дай огню погаснуть», – сказала Шелк. Я видела в этих словах обещание – вы выживете, если костер будет гореть. И я не подведу наставницу.

– Я пойду на охоту, – заявил Невидимка. – И в этот раз принесу больше мяса.

– Спасибо.

Впрочем, гораздо больше меня беспокоил не ужин. Гораздо больше меня беспокоило отсутствие достаточного запаса воды и хвороста. Вот без этого мы точно не выживем.

Они ушли, а я принялась шептать Теган на ухо. Всякие словечки, которые мне давным-давно когда-то нашептывали Производители. И те, что я вычитала в азбуке:

– А – это аист…

Она плакала во сне. И вдруг начинала улыбаться. А однажды открыла глаза и попыталась сесть, но смотрела куда-то сквозь меня. Я отвела мокрые от пота волосы с ее лба и испугалась: а вдруг она умрет, а я так и не успею сказать ей, какая она хорошая? Как она важна для нас для всех…

– Не умирай, – попросила я. – Ты моя единственная подруга.

Она была не такой, как все. Ничего не требовала. И с ней мне было легко – мы обходились безо всяких двусмысленных ситуаций. Я могла с ней поговорить – и все, разговор с ней был просто разговором. И Невидимке не на что обижаться – разве что я скажу про него что-то неприятное. Ну и что, с другой стороны, пусть слышит, мне не жалко…

Я стала лучше понимать, почему Невидимка так горевал по Флажок и Перл. Мне-то раньше никогда не случалось потерять друга – вот так, прямо на глазах. Я и тел-то их не видела. Я просто думала, что Наперсток и Камень погибли. Вместе со всем анклавом. Невидимка правильно сказал: когда друг умирает у тебя на глазах, это тяжело. Теперь я его хорошо понимала. И жалела, что ничего не исправишь уже. Если б можно было повернуть время вспять и снова оказаться в том месте и в то мгновение! Я бы попыталась утешить Невидимку, поговорить с ним. Но тогда и там я не знала, что он нуждается в утешении.