Маккус одарил ее ленивой улыбкой.

– Ты, наверное, околдовала своей красотой Хавьера.

Пока Тревор рассматривал незнакомку, не в силах оторвать взгляд от ее груди, она наклонилась к Маккусу и тихо сказала ему на ухо:

– Конечно, перед моими чарами трудно устоять. – Она выпрямилась и посмотрела на Тревора: – А это кто?

– Забудь о нем. Ты проглотишь его и не заметишь, – ответил Маккус, вынудив брата стукнуть кулаком по столу.

– Если леди хочет проглотить меня, надо дать ей такую возможность, – запротестовал он.

– Я не советовал бы рисковать, Тревор. Хавьеру это определенно не понравится. – Маккус нахмурился и снова обратился к женщине: – Мне нужна твоя услуга.

– Что угодно, – отозвалась дама бархатным голосом, и все мужчины в зале с завистью посмотрели в сторону счастливчика Маккуса.

– Не та услуга, о которой ты подумала. Мне надо, чтобы ты представила меня вон тому господину. – Он указал на лорда Стэндиша.

* * *

Спустя девять дней Файер, дрожа от волнения, приблизилась к дому Маккуса. Она не понимала, что произошло во время праздников у Денингзов. Случилось нечто непоправимое после того, как они предавались любви в экзотическом храме. После их возвращения в Лондон от Маккуса передали два письма. Первое было адресовано герцогине. Он благодарил ее за приглашение. Второе послание он написал ей.

Файер закрылась в спальне, чтобы никто не мешал ей читать письмо от возлюбленного. Она думала, что найдет в нем извинения за странное поведение, которое так поразило ее. Или слова любви и восторга. Она с нетерпением вскрыла конверт. Своим разборчивым почерком Маккус писал о том, как благодарен ей за доброту и гостеприимство. Он также писал, что Файер необязательно являться к нему в дом, так как он настолько отошел от дел, что теперь ему придется занять все дни и вечера, наверстывая упущенное.

И все?

Он лгал!

Маккус поблагодарил ее за доброту. Доброту... Неужели ее отношение к нему можно было бы назвать всего лишь добрым? Нет, такое равнодушие было невыносимо. Оно ранило ее больше, чем его вспыльчивость и самонадеянность. Своим поведением он напомнил ей злополучного Стэндиша.

Файер не пыталась увидеться с Маккусом и, конечно, будучи уязвленной тоном его послания, не посчитала нужным ответить ему. Она надеялась, что ее молчание заставит его действовать. Но Маккус так и не постучал в ее дверь.

Спустя два дня Файер стала свидетельницей беседы родителей. Герцогиня рассказывала мужу о том, что встретила их нового знакомого, Маккуса Броули, в театре. Потом мать вскользь упомянула, что джентльмен оставался в ложе мисс Греффис более получаса. Герцогиню эта новость утешила, а Файер привела в отчаяние.

На следующий день мать и дочь отправились на вечеринку, которую устраивали Спреггсы. Файер пошла неохотно – ей не хотелось тратить свои душевные силы на еще одного недостойного поклонника. Увидев Маккуса, она не на шутку разволновалась. Заметив ее взгляд, молодой человек кивнул ей, и только. Файер была так обескуражена, что отвернулась, едва не расплакавшись. Она больше не могла выносить этого притворства. К ее облегчению, он не приблизился к ней за весь вечер ни разу, но от нее не ускользнуло, что он мило болтал с мисс Найт и другими леди.

На пятый день герцогиня, сама того не подозревая, подтолкнула дочь на необдуманный поступок. Она сообщила Файер, что накануне вечером произошел какой-то забавный случай и среди участников был, конечно, неподражаемый Маккус Броули. На этот раз его заметили в компании маркизы Гласе и ее терьера. По наблюдениям некоторых дам, он зашел слишком далеко. Файер бросила салфетку на стол и выскочила из комнаты. Спустя два часа она уже стояла у дома Маккуса.

Его дворецкий Гоббс сердечно приветствовал леди Файер, но сказал, что мистера Броули нет дома. Она вернулась к себе, разочарованная и опустошенная. Маккус бросил ее, и она не могла назвать ни одной вразумительной причины, которая объясняла бы, почему он это сделал.

Спустя четыре дня Файер набралась мужества и снова поехала к Маккусу. Она не стала церемониться и посылать к нему швейцара, а сразу направилась к парадному входу в дом Броули. Не успела она подойти, как дверь распахнулась. Возможно, Гоббс заметил ее приближение из окна.

– Леди Файер Карлайл, вы сегодня так обворожительны, – учтиво произнес дворецкий.

– Доброго дня, Гоббс. Маккус дома? – спросила она, сожалея о том, что поддалась порыву и не приказала кучеру ехать мимо этого злосчастного дома.

Дворецкий потупился, улыбка исчезла с его лица. Оглянувшись, он снова посмотрел на леди и мрачно доложил:

– К сожалению, хозяина нет. Он сейчас проводит много времени вне дома, уезжая по делам.

Файер вдруг ощутила сухость во рту.

– О да. Я понимаю. Вы оказались настоящим джентльменом, Гоббс. Спасибо.

Она повернулась, чтобы уйти.

– Я знаю, что мистер Броули очень расстроится, узнав, что пропустил ваш приезд, – сказал Гоббс, пытаясь приободрить девушку.

– Нет, Гоббс, не расстроится. Передайте Маку... Нет, скажите мистеру Броули, что я больше не потревожу его.

Дворецкий застыл в дверях, напряженно наблюдая за тем, как экипаж леди Файер отъезжает от их дома.

– Вы слышали, что она сказала? – в голосе дворецкого звучали сердитые нотки, недопустимые в общении с господином, но, похоже, Гоббсу было наплевать.

Маккус вышел из тени на свет, струившийся через открытую дверь, и в его серых глазах отразилась гнетущая тоска.

– Да, я слышал.

Файер презирала Маккуса Броули.

Она не могла найти ответа на один вопрос и постоянно возвращалась к нему. Как можно проявлять любовь и нежность, проводить с ней ночи напролет, боготворить ее тело, а на следующий день вести себя так, как будто они едва знакомы? У Файер нашлось только одно объяснение, но она не желала произносить его вслух. До сегодняшнего вечера.

Маккус использовал ее. Он отнесся к ней как к шлюхе, однако она была так очарована им, что не хотела этого замечать. Файер поднесла ладонь к губам, ощущая приступ тошноты. Его холодный отказ гораздо хуже, чем коварство Стэндиша, подумала она, меряя шагами спальню. О святые Небеса, как она могла влюбиться в этого человека!

Если ей придется перемолвиться с ним хотя бы словом, она не сможет соблюсти все условности и поручиться за себя.

Тихий стук в дверь заставил Файер поднять голову. Ее родители уехали развлекаться. Каждый выбрал себе собственный маршрут. Возможно, это Амели. Она выпроводила горничную из комнаты еще до того, как та подготовила госпожу ко сну.

– Ты можешь идти отдыхать, Амели! – пытаясь скрыть подавленное настроение, крикнула Файер. – Я уже причесалась. – Девушка машинально взяла в руки расческу, как бы подтверждая свои слова.