Чувствуя тошноту и головокружение, Прутик смутно различал залитые лунным светом леса цвета начищенного серебра. Бедняга скрипел зубами. Кровь пульсировала у него в висках, шея болела, желудок урчал от страха.

— Только не теряй сознания! — мрачно сказал он себе и вновь начал молиться, чтобы выдержали узлы на веревках.

Слова ободрения, произнесенные Птицей-Помогарь на борту «Танцующего-на-Краю», пришли ему на память. Он слышал их так ясно, будто огромная мудрая защитница и не покидала его никогда, ее шепот звучал у него в ушах.

«И это тоже пройдёт, — говорила она. — Это тоже пройдёт». Прутик закрыл глаза…

Всё проходит. Радость. Боль. Миг победы, вздох отчаяния. Ничто не может длиться вечно — даже это…

… Прутик с неохотой очнулся. Теперь они летели почти горизонтально — по-видимому, их полыхающая комета достигла верхней точки своей огромной дугообразной траектории. Под ними простирался бесконечный ковёр деревьев. Скорость. Давление. Невыносимый жар. Прутик услышал, что Каулквейп стонет где-то рядом.

Огонь поглотил уже больше половины огромного ствола. Большие обгоревшие куски коры отрывались и осыпались, и, по мере того как пламя подбиралось всё ближе, жар становился сильнее. Ни Прутик, ни Каулквейп не могли его больше выносить. Их сердца отчаянно колотились. Руки дрожали. Пот заливал глаза.

— Только не сдаваться, — прошептал Прутик. От слабости у него кружилась голова.

Огромное летучее дерево уже прошло высшую точку своей траектории, это было очевидно. Кряхтя от натуги, Прутик глянул прямо перед собой — и сердце его радостно дрогнуло. Перед ним в серебристом свете луны ярко поблёскивали пустынные земли Топей. Никогда ещё Прутик так не радовался при виде этого ужасного, обесцвеченного ландшафта. Через миг они были уже над Топями, и вдали замерцали огни Санктафракса. Теперь они летели вниз. Всё ниже и ниже. Страшный жар лишал их чувств. Кожа на ботинках Каулквейпа вспучилась и пошла пузырями. Колючки на накидке Прутика съёжились и бессильно повисли.

— Продолжать полёт, — вновь убеждал себя Прутик. — Ещё немного…

В лунном свете сверкали огромные башни Санктафракса, а под ними, по берегам теперь уже совсем безводной Реки Края, простирались ряды убогих хижин Нижнего Города. Река полностью высохла, внезапно понял Прутик. И теперь, когда вода из Риверрайза перестала течь…

Тут Каулквейп закричал. Огонь полыхал уже вокруг них, и, несмотря на толстый защитный слой грязи Риверрайза, они почти что пропеклись живьём. Прутик повернулся и встретился взглядом с Каулквейпом, у которого в глазах стоял ужас.

— Держись! — Уже показались воздушные доки. Под ними промелькнули самые окраины Нижнего Города. — Давай, Каулквейп! — крикнул Прутик. — Отвязывай верёвки!

Глаза подмастерья закатились и голова обвисла.

— Каулквейп!

Под ними проплыла огромная летучая скала Санктафракса. У Прутика голова шла кругом. Что ему делать? Если он отвяжет себя, то Каулквейп полетит дальше, через Край, в открытое небо. А если он попытается спасти его, весь Край может погибнуть. Казалось, выбора не было.

Прутик вытащил нож и перерезал верёвки, державшие Каулквейпа. Те разлетелись и затрепетали в воздухе, а юного ученика подхватил ветер и понёс прочь от догоравшего древесного обрубка. Прутик, не теряя времени даром, отвязал себя от некогда огромного дерева и полетел вниз вслед за Каулквейпом. Его паракрылья раскрылись — шёлковые складки их наполнились воздухом. Прутик с тревогой огляделся, почти готовый к тому, чтобы увидеть, как бедняга Каулквейп камнем летит вниз, на землю. Но нет. Вон он, там, парит чуть ниже.

— Каулквейп! — Прутик подтянул колени, подтолкнул себя вперёд, сменил угол наклона паракрыльев и спустился вниз на один уровень с Каулквейпом.

Лицо Каулквейпа было белым как мел, но, казалось, он был жив. И не просто жив, а, благодарение небу, вновь в сознании.

— Как управлять этой ерундой? — взвыл Каулквейп.

— Даже не пытайся, — обрадовался Прутик. — Ты прекрасно справляешься. И не делай никаких резких движений!

Они плавно скользили вниз, а там уже исчезли последние следы беспорядочной городской застройки. Земля сделалась каменистой и негостеприимной. И к тому же стремительно приближалась.

— Обратного пути нет! — крикнул Прутик. — Приготовься к посадке. Сгруппируйся и катись, малыш! Сгруппируйся и катись…

Не успев договорить всё это, Прутик приземлился, а сразу же за ним Каулквейп. Когда они почувствовали под собой твёрдую почву, то подогнули колени, упали на бок и покатились. Прутик встал первым. Запёкшаяся корка грязи лопнула и отвалилась. Капитан склонился над неподвижным телом друга, откупорил маленькую бутылочку — прощальный подарок Моджин — и поднёс воду Риверрайза к его губам. Каулквейп сразу же открыл глаза и поднял голову.

— Ну как ты? — шёпотом спросил Прутик.

— Ну, если не считать того, что меня сначала поджарили, а потом я чуть не разбился насмерть…

Прутик улыбнулся:

— Ты идти-то сможешь?

— Я… я думаю, да, — ответил Каулквейп. — А где это мы?

Прутик оглядел серебристые каменные пирамиды, составленные из обтёсанных глыб, каждая верхняя больше предыдущей.

— В Каменных Садах, — простонал он.

По земле пополз густой промозглый туман. Поднимался ветер. Каулквейп поёжился.

— Каменные Сады, — жалобно произнёс он. — Но это же так далеко от Санктафракса!

И тут в воздухе вокруг них замелькали какие-то силуэты. Одна за другой блестящие белые птицы приземлялись и окружали парочку несчастных друзей плотным кольцом. Они царапали землю когтями, хлопали растрёпанными крыльями, вытягивали вперёд шеи, раскрывали страшные клювы и угрожающе каркали. Воздух наполнился отвратительным запахом гнилого мяса.

— Вороны! — пробормотал Прутик, вытаскивая меч. — Белые вороны!

Каулквейп схватился за нож, они с Прутиком, охваченные мрачным предчувствием, встали спина к спине, подняв оружие. Вдвоём против такого огромного числа птиц им было не выстоять. Неужели они пролетели так далеко и избежали стольких опасностей лишь затем, чтобы кончить свою жизнь здесь, откуда до Санктафракса было, можно сказать, рукой подать?

— Слушайте меня! — закричал воронам Прутик. — Эй, вы должны меня выслушать!

Но белые вороны не были настроены кого-либо слушать. Они щёлкали в воздухе своими страшными клювами и каркали всё громче. Когда самый храбрый или самый голодный из них вырвется вперёд и атакует — лишь вопрос времени.

Яркая луна бесстрастно освещала зловещую сцену в Каменных Садах. Двое друзей стояли рядом, клинки их блестели в лунном свете. Вокруг собралась стая прожорливых белых воронов, которые драли землю своими страшными когтями.