– Какой до боли знакомый звук, – пробормотал я, и мы с Никитой тревожно переглянулись.

Ну конечно, именно таким тяжелым гулом сопровождалось происшествие, случившееся в мае. Я наполовину вылез из люка и осмотрелся. Гул несся со стороны дальнего берега. Именно оттуда, где на фоне звездного неба и ярких городских огней вырисовывались высокие горы. Внезапно воздух раскололся звуком оглушительного взрыва. Поверхность озера резко пошла волнами, батискаф сильно закачало. Мне показалось, что даже горы содрогнулись. Большая часть огней на том берегу мгновенно погасла. Ветер принес тревожные звуки сработавших автомобильных сигнализаций.

Гул не прекращался, нарастал и становился нестерпимым. Он буквально вдавливал барабанные перепонки. На озере поднималось сильное волнение. Батискаф раскачивало из стороны в сторону, и я быстро спустился обратно внутрь.

– Ну, что там? – спросили меня одновременно Сокол с Никитой.

Внутри было очень некомфортно, сильная качка и тряска заставляла крепко вцепиться в спинки сидений. Я взглянул на Никиту и Сокола – на них были надеты спасательные жилеты.

– Мне кажется, что Робинс запустил свою установку, – сказал я Соколу. – И если программа-преобразователь, установленная нами, сработает… – Я махнул рукой. – О последствиях не берусь судить. Но мы должны убраться как можно быстрее и дальше от этих мест.

– Какая еще программа? – спросил Никита, но я не успел ответить, так как целая серия оглушительных взрывов сотрясла воздух. Какая-то невидимая сила заставила накрениться наш батискаф, через открытый люк аппарат начал быстро заполняться водой.

– Никита, вперед! – заорал я, выпихивая Никиту наружу и хватая Сокола за здоровую руку. – Сокол, держись за меня!

Никита первый выскочил из погружающегося под воду батискафа. За ним, крепко вцепившись друг в друга, вынырнули мы с Соколом. Батискаф утонул, а на озере разыгрался настоящий шторм. Вокруг поднимались огромные волны, видимо вызванные адскими процессами, которые запустили в секретной лаборатории. Мне трудно было поверить, что мы находимся посреди озера, а не в открытом бушующем море. Никита держался на воде, фыркая и отплевываясь, на мне повис Сокол. Спасательные жилеты помогали им оставаться на поверхности озера.

– Плывем туда! – Я показал Никите на противоположный берег.

– Ты же знаешь, – Никита закашлялся, хлебнув воды, – пловец из меня хреновый…

– Не торопись и держись возле меня! – крикнул я. – Главное – не потеряться в темноте! Если устанешь – останавливайся, отдыхать будешь, ухватившись за меня!

И мы поплыли. Хотя это сложно было назвать плаванием. К счастью, волны неслись в ту же сторону, куда направлялись и мы, и это заметно облегчало передвижение. Нам просто приходилось держаться на поверхности, пока очередной вал не подхватывал нас и какое-то время нес на себе, потом сбрасывая до очередного вала. Я очень боялся выпустить раненого Сокола, понимая, что он не справится самостоятельно с бушующей стихией. Никита старался держаться ко мне поближе, иногда он, задыхаясь, хватался за меня и просил отдыха. Пару раз Сокол бессильно повисал у меня на руке, теряя сознание. Сколько времени мы так барахтались – тяжело судить, мне казалось, что целую вечность. А потом я обратил внимание, что волнение стало понемногу успокаиваться.

Мы медленно приближались к берегу. Напротив нас тянулось практически неосвещенное побережье. Редкие фонари выхватывали из темноты группы деревьев и кустарников. «Что ж, хорошее место для высадки на берег трех нелегалов», – подумал я, нащупывая ногой дно. Вдвоем с Никитой мы вытащили Сокола на берег и, абсолютно обессиленные, рухнули на мягкую траву. Вдалеке, не смолкая, выли сирены, где-то над противоположным берегом пролетели несколько вертолетов, освещая прожекторами утонувший во тьме город. А на этой части берега было тихо и спокойно. Я немного отдышался, а потом приподнялся на локтях и осмотрелся. Похоже, нас вынесло в какой-то парк или кемпинг. Тусклые фонари освещали деревянные беседки со столиками, места для стоянки автомобилей пустовали в ожидании теплых дней. Вокруг ни души.

«Это хорошо, что нас не занесло в какой-нибудь отель или частную виллу», – подумал я, оглядывая себя и спутников. Полураздетые, без документов и говорящие по-русски – думаю, к нам могло возникнуть сразу же много вопросов у местных правоохранительных органов. А у Сокола еще и два огнестрельных ранения.

Где-то недалеко заурчал мотор автомобиля. Машина приближалась, мы увидели, как мелькнули фары. Машина остановилась, и мы услышали звук выключающегося мотора. Из автомобиля вышел человек, держа зажженный фонарь в руках, и направился в нашу сторону.

– А это еще что за крендель? – прошептал Сокол.

– Может, охранник? – предположил Никита.

Мы с Никитой, не сговариваясь, подхватили Сокола и побежали в ближайшую беседку. А человек тем временем, водя лучом фонарика по сторонам, уверенно шел прямо к тому месту, где мы только что лежали. Он подошел к берегу, проследил фонариком след, ведущий из озера на траву, подошел к месту нашего лежания и остановился, положив фонарик на землю и засунув руки в карманы. Немного постоял, а потом повернулся в сторону беседки, в которой мы спрятались, и громко сказал:

– Сокол, как известно, птица хищная – летит быстро, разит насмерть.

* * *

Трудно передать словами, что я почувствовал, когда услышал эти слова. Видимо, сказалось пережитое напряжение последних дней. Мы чудом выбрались из лаборатории Робинса, столько раз были на волоске от смерти, и вот наконец-то рядом стоит человек от Алехина! Он прибыл специально за нами! У меня внутри как будто что-то сломалось. Кто-то взял и одномоментно выключил все рубильники. Я тихо прислонился спиной к стене беседки, уселся на пол и обхватил голову руками. Я ничего не слышал и не видел, и только в голове молоточками бились, повторялись слова: «Все закончилось! Мы спасены! Все закончилось!»

Из забытья меня вывел голос Сокола:

– Илья! Соберись! Да очнись же ты!

Я потряс головой, сбрасывая наваждение. Никита уже подвел незнакомца.

– Добрый вечер! – поздоровался тот, входя в беседку.

– А что, сейчас вечер? – спросил я его.

– В общем-то да, – слегка удивившись, ответил он. – Почти половина восьмого, – потом добавил: – В Москве половина десятого.

– А день какой? – продолжал я задавать дурацкие вопросы.

– Сегодня вторник… Но давайте ближе к делу… Вас трое! – снова удивился он, осветив нас фонариком.

– А сколько должно было быть? – спросил Сокол.

– От одного до трех, – уклончиво ответил он. – Неожиданно, что вы все в одном месте. Вы ранены? – Он склонился над Соколом.

– Кажется, не смертельно, – пытаясь улыбнуться, ответил наш друг.

– Тем лучше. Придется еще немного потерпеть. А теперь быстрее в машину!

Мы с Никитой подхватили Сокола (точнее, Никита его подхватил, а я пристроился рядом, делая вид, что помогаю) и быстро зашагали следом за незнакомцем.