Берия прошел под аркой и укрылся под навесом македонской кофейни. За одним из столиков играли в домино пожилые мужчины; из динамиков лились негромкие звуки родных мелодий. Тут же Берия увидел и Смита — тот шагал к фонтану в центре площади. Теперь он шел медленнее, оглядываясь, словно ища кого-то. Берия едва ли не физически ощущал испуг американца, растерянность человека, который понимает, что ему здесь не место. Его ладонь скользнула в карман куртки, пальцы сомкнулись на пробковой рукояти пружинного стилета.

Смит почувствовал, как вибрирует пейджер на его бедре. Киров давал ему понять, что Берия находится на расстоянии двадцати метров. Еще замедлив шаг, Смит подошел к палатке с коврами, отделанными бахромой; он остановился, бросил взгляд на запястье и осмотрелся. В этот час здесь было много народу — в основном люди, которые шли на работу или собирались открывать собственные лавки и задержались по пути, чтобы выпить кофе с пирожным. Смит надеялся, что Берия сочтет это время дня самым удобным моментом для встречи с агентом, затерявшимся в толпе.

Пейджер вновь завибрировал — на сей раз дважды. Берия приблизился к Смиту на десять метров и продолжал нагонять его. Смит миновал лавку с коврами, чувствуя, как по его спине разливается холодок. Он продолжал оглядываться вокруг, но не заметил ни Берии, ни Кирова. И вдруг он услышал негромкий звук шагов за своей спиной.

Киров, занявший наблюдательный пункт у входа в запертый мануфактурный магазин, увидел Берию в тот самый миг, когда тот появился из-под арки, и теперь приближался к нему по диагонали, беззвучно ступая башмаками с особой подошвой.

Не оглядывайся, Джон. Не дергайся. Доверься мне.

Берия был уже шагах в пяти от Смита и стремительно его настигал. Его ладонь вынырнула из кармана, и Киров на мгновение увидел пробковую рукоять и блеск полированной стали — Берия нажал кнопку механизма, высвобождавшего клинок.

В руке Кирова покачивался обычный на вид зонтик. Он вплотную приблизился к Берии, и в тот самый миг, когда убийца сделал очередной шаг и голень оставшейся позади ноги начала подниматься, Киров опустил свой зонт. Острый, как игла, кончик проколол ткань брюк Берии и на полсантиметра вошел в мышцу. Берия рывком развернулся, стилет сверкнул в бледном солнечном свете. Но Киров уже стоял в двух шагах от него. Берия присмотрелся к нему, и его глаза расширились от изумления. Человек из Москвы! Русский генерал, которого он видел на железнодорожном вокзале! Берия шагнул к Кирову, но его правая нога подогнулась, стилет выпал из пальцев. Он повалился вперед. Вещество, которым был покрыт кончик зонта, попало в кровь, затуманивало зрение, превращало мускулы в мягкий воск.

Глаза Берии остекленели. Пара сильных рук подхватила его. Киров держал Берию, улыбался, объяснял ему по-сербски, какой он нехороший мальчишка и как трудно было ловить его по всему свету. Берия открыл рот, но сумел издать только невнятный булькающий звук. Киров подтянул его поближе и что-то зашептал на ухо. Он почувствовал, как губы генерала скользнули по его щеке, а потом кто-то громко крикнул по-сербски, упрекая его в постыдном грехе.

— Идем, любовничек, — чуть слышно сказал Киров. — Надо уходить отсюда, пока не начался скандал. Берия обернулся и увидел старика, который грозил ему вслед кулаком. Внезапно рядом появился Смит и подхватил Берию с другой стороны. Берия попытался переставлять ноги, но почувствовал, что может только подволакивать их. Его голова безвольно запрокинулась, и он увидел внутреннюю поверхность арки. Смит

и Киров вывели его на проезжую улицу. Звук дорожного движения показался Берии ревом гигантского водопада. Киров распахнул дверцу синего фургона и вынул оттуда складное кресло на колесах. Берия почувствовал на своих плечах руки, которые заставляли его сесть. Кожаные ремни защелкнулись на его запястьях и щиколотках. Он услышал завывание электродвигателя и понял, что кресло въехало на пандус и теперь его поднимают. Киров втолкнул кресло в фургон и зафиксировал колеса. Внезапно все вокруг исчезло, кроме холодных голубых глаз русского.

— Ты даже не догадываешься, как тебе повезло, кровавый ублюдок!

Больше Берия ничего не слышал.

* * *

Заднее крыльцо тайного дома Хауэлла на берегу Чесапикского залива выходило к тихому пруду, в который впадал извилистый ручеек. Приближался вечер, со времени поимки Берии прошло почти восемь часов. Подставив лицо теплым солнечным лучам, Смит откинулся на спинку кресла и следил за двумя ястребами, которые кружили в поисках добычи. За его спиной послышались шаги Кирова, ступившего на половицы крыльца.

Смит не имел ни малейшего понятия, кто истинный хозяин этого загородного прибежища, но, как и обещал Хауэлл, дом был выстроен на отшибе и снабжен всем необходимым. Кладовая ломилась от припасов, под полом в гостиной был спрятан кофр с оружием, медикаментами и иными предметами, выдававшими родство профессий хозяина и Питера Хауэлла. В просторном помещении на заднем дворе, похожем на склад хозяйственного инвентаря, отыскалось кое-что еще.

— Пора, генерал.

— Нужно подержать его там подольше, Джон. Мне бы не хотелось повторять процедуру.

— Я читал те же медицинские книги, что и вы. Большинство людей ломаются через шесть часов.

— Берия не из таких.

Смит подошел к перилам крыльца и облокотился на них. С самого начала операции они с Кировым понимали, что Берия не захочет говорить. Требовалось развязать ему язык, но примитивные средства вроде электрошока или резиновой плетки не годились. Сложные химические вещества в определенных комбинациях действовали эффективно и надежно, но у них были свои недостатки. Допрашиваемый мог проявить неожиданную реакцию, впасть в кому, а то и похуже. В случае с Берией такой риск был недопустим. Его следовало сломать аккуратно и до конца, и, главное — без ущерба для здоровья.

Смит не стал обманывать себя. Будь то электричество, химия или что-либо еще, речь шла о пытке. Сама мысль о том, что он вынужден пустить в ход пытки, была омерзительна ему как человеку и медику. Он вновь и вновь говорил себе, что в данных обстоятельствах эта мера оправдана. Берия был причастен к заговору, грозившему миллионам людей ужасной смертью. Было жизненно важно извлечь сведения, хранившиеся в его голове.

— Идемте, — сказал Смит.

* * *

Ивана Берию окружала сплошная белизна. Даже когда его веки были стиснуты, — а он почти не открывал глаза, — ему виделось только белое.

Придя в себя, он обнаружил, что стоит в высокой цилиндрической трубе, похожей на силосную яму. Ее пятиметровые стены были совершенно гладкими. Их покрыли пластиком, окрасили и отделали чем-то блестящим. Высоко над головой горели два больших прожектора. Они заливали трубу слепящим светом, не оставлявшим даже намека на тень.

Сначала Берия решил, что его поместили в импровизированный застенок. Эта мысль успокоила его. Он привык к тюремным камерам. Но потом он заметил, что диаметр трубы лишь немного превышает разворот его плеч. Он мог сместиться в любую сторону на несколько сантиметров, но только не сесть.