Итак, Ликлайдер родился в Сент-Луисе в 1915 г. и учился в Университете Вашингтона, где получил сразу три диплома бакалавра: по психологии, математике и физике. Он приобрел известность в области акустики, которую изучал как психолог, стараясь понять, каким образом звук достигает человеческого сознания. Получив степень кандидата наук в Рочестерском университете, он преподавал в Массачусетском технологическом институте в конце 1950-х гг. — именно там, в лаборатории Линкольна, он впервые поработал с компьютером и пристрастился к нему{280}.

Ликлайдер проникся верой в то, что величайший потенциал компьютера — соединить человека и машину. Его волновали все формы обогащения человеческой жизни с помощью техники — то, что писатели-фантасты называют киборгами, и то, что имел в виду Зигмунд Фрейд, когда писал, что человек — «бог на протезах»[57]. В 1960-х гг. воображение Ликлайдера показало ему великую всемирную сеть, соединяющую умы всего человечества с помощью компьютеров. Эта странная идея легла в основу того, что мы сегодня зовем интернетом.

История его изначального развития рассказана много раз. И наша цель в данном случае — проследить сходство и различия этой сети с радио, телевидением и телефоном. Ликлайдер и другие первопроходцы интернета считали: они строят сеть, которой еще не было. Некоторые из нововведений, например пакетная коммутация, были очевидно радикальными инновациями для того времени. И все же, как мы уже не раз видели, радикальные инновации одного поколения становятся консервативным монстром следующего.

В этой главе мы приступаем к центральному вопросу: был ли интернет действительно другим, то есть — был ли он настоящей революцией? Ответ пока неизвестен. Но здесь, в истоках интернета, мы можем найти первые намеки на разгадку. Действительность сводится к тому, что по своей специфике компьютер и интернет стремятся дать людям возможность контроля и власть принимать решения, беспрецедентные для систем коммуникаций. Приоритетом здесь стали не технологии как таковые, а расширение человеческих возможностей. Таким образом, цель заключалась в создании децентрализованной сети, причем такой, которая сохранила бы этот статус.

Чтобы понять, насколько были далеки любые слова об интернете в 1960-х гг. от нашего сегодняшнего восприятия, представьте себе, насколько разная техника имелась в виду тогда и сейчас. Компьютеры, которые предполагалось соединять общей сетью, имели устрашающий вид, занимали целую комнату и ревниво оберегались частными компаниями и государственными органами. Их главная функция заключалась в больших объемах вычислений, то есть в «обработке данных». Архетипом подобной машины был компьютер IBM AN/FSQ-7, самый большой в истории человечества, электронная версия бомбардировщика «Летающая крепость»[58]. Согласно описанию исследователя коммуникаций Говарда Рейнгольда, «компьютеры весили 300 тонн и занимали площадь в 20 тысяч футов, а для перевозки каждого из них требовалось 18 больших фургонов. В конце концов военно-воздушные силы купили 56 штук»{281}.

Мы бы так никогда и не узнали интернета, если бы концепция компьютера не вышла за пределы арифмометра. Философии интернета и компьютера настолько переплетены, что обсуждать одно без другого очень затруднительно. Они так же крепко взаимосвязаны, как телефон и провода, фильмы и кинотеатры — одно не может развиваться без другого.

В 1960 г. Ликлайдер написал свою известную работу «Симбиоз человека и компьютера». До той поры реалистическое видение компьютеров воплощалось в гигантской счетной машине IBM, а воображаемые альтернативы сводились к шаблонам научной фантастики 1950-х гг. и диковинным гипотезам ученых. В них фигурировала автономная машина, чей дух воплотился позднее в персонаже-роботе из Lost in Space («Потерянные в космосе»), а также в дроидах из Star Wars («Звездные войны»). Теоретики искусственного интеллекта пророчествовали о компьютерах, которые обладают разумом, могут ходить, разговаривать и помогать по дому, например мыть посуду и встречать гостей. В этой концепции не рассматривалась такая известная нам проблема, как ограниченность компьютерного мышления. Наоборот, оно представало чересчур проницательным.

Идея Ликлайдера была иной. Он писал: «Хочется надеяться, что в не слишком отдаленном будущем наш мозг и компьютер будут связаны между собой очень тесно, и в результате получится мышление, недоступное ни одному человеческому уму». Эту мысль мы принимаем сегодня как данность: люди будут использовать компьютеры в процессе мышления в качестве вспомогательного аналитического аппарата, а не калькулятора (как было на тот момент) или суррогатного мозга (из области фантастики){282}.

Эта идея пришла в голову не только Ликлайдеру. Как и в случае с другими технологическими прыжками, до нее примерно в одно и то же время додумались еще несколько человек. За десять лет до выхода статьи Ликлайдера молодой инженер по имени Дуглас Энгельбарт размышлял о том, чем бы ему заняться в жизни. Хотя он недавно женился, но чувствовал себя потерянным — как идеалисту, ему было необходимо значительное поле деятельности. В 1950 г. однажды вечером его озарил мощный образ: многофункциональное устройство, которое может расширить человеческий разум и помочь людям справляться с жизненными сложностями. Джон Маркофф, который детально описал жизненный путь Энгельбарта, дает подробности этого образа. Энгельбарт «увидел себя сидящим перед большим компьютерным экраном, на котором было много разных символов. Он создал рабочую станцию, которая может организовать всю информацию и контакты, необходимые для каждого конкретного проекта»{283}.

Мысли Энгельбарта развивались в одном направлении с идеями Ликлайдера, хотя и заходили немного дальше. Но ни один из них пока не был близок к тому, чтобы описать совмещение возможностей человека и компьютера на практике. Наконец работа Энгельбарта привлекла внимание Ликлайдера, и первый получил от ARPA финансирование для создания «Центра расширения человеческих возможностей» при Стэнфордском исследовательском институте в Менло-Парк, штат Калифорния. Его непосредственной целью стал поиск оптимальных способов соединения человеческого мозга с мощью компьютера — то, что мы называем сегодня «интерфейсом».