Наверху Шарлотта обнаружила, что Джемайма с очень серьезным видом практикуется в письме. За это время она добилась немалого прогресса – уже покончила с этапом тщательного выведения отдельных букв и теперь писала их достаточно свободно, даже немного отвлеченно, уверенная в том, что правильно пишет целые слова и понимает их смысл. А вот к арифметике Джемайма испытывала значительно меньше любви.

Дэниел же продолжал борьбу с буквами, а сестра с непередаваемым видом превосходства то и дело помогала ему, подробно объясняя, что он должен делать и как. А он со своим добродушным природным спокойствием старался имитировать ее округлый почерк, пытаясь скрыть при этом свою неграмотность и восхищение сестрой, маскируя это хмурой внимательностью.

– Вы несколько дней побудете у бабушки, – сообщила им Шарлотта с веселой улыбкой. – Вам это очень понравится. Свои школьные задания можете взять с собой, если хотите, но не стоит заниматься ими больше, чем час или два по утрам. Я потом объясню в школе, почему вы несколько дней не будете посещать занятия. Если станете хорошо себя вести, бабушка, возможно, возьмет вас с собой покататься в карете. А может, и в зоопарк.

Дети тут же выразили полное согласие с этим предложением, чего она и добивалась.

– А сейчас вы поедете с тетей Веспасией; она заберет вас, как только будете готовы и вещи будут сложены. Она очень важная леди, так что вы должны в точности выполнять все, что она вам скажет.

– А кто это, тетя Веспасия? – с любопытством спросил Дэниел. Он весь наморщился, стараясь вспомнить. – Я помню только тетю Эмили.

– Она тетя тети Эмили. – Шарлотта упростила ответ, чтобы детям было понятнее и чтобы избежать упоминаний о Джордже, которого, по крайней мере Джемайма, вполне могли вспомнить. Она еще не понимала, что такое смерть, разве что по отношению к маленьким зверькам и птичкам, но уже знала, что такое утрата.

Дэниел же был вполне удовлетворен таким ответом, и Шарлотта принялась складывать детские вещи в большой кожаный саквояж, – все, что им может понадобиться. Когда все было собрано, она проверила, чисто ли у них вымыты руки, надела на них пальто, убедилась, что перчатки пришиты к рукавам, ботинки зашнурованы, волосы причесаны, а шарфы повязаны. После чего свела их вниз, где уже поджидала Веспасия, по-прежнему сидя на стуле в кухне.

Они поздоровались с нею очень официально. Дэниел шел на полшага позади Джемаймы, но когда Веспасия достала свой лорнет и принялась их разглядывать, он был настолько очарован и пленен этим, что забыл засмущаться. Шарлотта не испытывала никаких угрызений совести, пока смотрела, как они садятся в карету при значительной помощи со стороны лакея и отъезжают от дома.

Грейси впала в такое возбуждение, что едва удерживала в руке гребень, которым расчесывала волосы; пальцы путались и соскальзывали с завязок капора, которые она в итоге затянула таким узлом, что его наверняка придется потом разрезать ножницами, чтобы снять капор. Но какое это имело значение? Она отправляется вместе с хозяйкой, чтобы помогать ей вести расследование! Грейси имела очень слабое представление о том, что может быть с этим связано, но это, безусловно, будет захватывающе интересно и очень важно. Она, возможно, узнает какие-то секреты и сделает открытия, касающиеся вопросов такой огромной важности, что некоторые люди готовы ради них совершать убийства. И, возможно, это даже будет опасно!

Конечно, она будет ходить на пару шагов позади хозяйки и говорить только тогда, когда ее спросят; но она все время будет смотреть и слушать и замечать все, что кто-то сказал или сделал, даже то, какое выражение у них было при этом на лицах. И, может быть, заметит нечто жизненно важное, чего не заметит никто другой…

Примерно через два часа Шарлотта и Грейси вышли из запасного экипажа тетушки Веспасии. Сойти им помог Персиваль – к великому удовольствию Грейси; она до этого никогда не ездила в таких роскошных каретах, и ей вообще никогда не помогал сойти никакой лакей. Они пошли рядышком по дорожке к церкви Святой Анны, по настоянию Шарлотты, в надежде найти там кого-нибудь, кто мог бы рассказать им о благотворительной работе в приходе и таким образом подвести к более подробной информации об интересах и занятиях Клеменси Шоу.

Шарлотта заранее хорошенько обдумала этот вопрос. Она не хотела действовать в открытую и чем-то выдать свои намерения, поэтому требовалось придумать какую-нибудь достоверную историю. Она безуспешно возилась с этой проблемой, пока Грейси, прикусив губу и явно не желая быть назойливой, не предложила осведомиться о судьбе некоей родственницы, которая получает пособие от здешнего прихода после того, как овдовела, а они только что об этом узнали и хотели бы ей помочь.

Шарлотта сперва решила, что это слишком невероятная история, в которую не поверит даже Гектор Клитридж, но потом Грейси сообщила, что ее собственная тетка Берта не так давно оказалась точно в таком положении, а Грейси об этом узнала всего две недели назад. Тут Шарлотта поняла, что та имела в виду, и тут же ухватилась за эту идею.

– Конечно, моя тетка Берта вовсе не в Хайгейте живет, – честно призналась Грейси. – Она из Клеркенуэлла, так они ж тут про это не знают…

Так что, выяснив, что в доме священника никого нет, они отправились в саму церковь Святой Анны и обнаружили там Лелли Клитридж, расставлявшую цветы в ризнице. Та обернулась при скрипе открывающейся двери и сделала приветливое лицо, завидев пришедших. Но тут узнала Шарлотту, и улыбка на ее губах застыла, как примороженная. В руках она держала осенние маргаритки и не тронулась с места, оставшись стоять возле цветочной полки.

– Добрый день, миссис Питт. Вы кого-то ищете?

– Я надеюсь, что вы сможете мне помочь, если это возможно, – ответила Шарлотта, с усилием подпустив теплоты в свой ответ, но ее голос все равно звучал несколько неестественно перед застывшим ледяным выражением на лице Лелли.

– В самом деле? – Она посмотрела ей за спину, на Грейси, и чуть приподняла бровь. – Эта леди с вами?

– Это моя горничная. – Шарлотта прекрасно сознавала, что это звучит несколько напыщенно, но другого приемлемого ответа у нее не нашлось.

– Боже мой! – Брови Лелли взлетели еще выше. – Вам нездоровится?

– Нет, я в полном порядке, спасибо. – Ей было все труднее и труднее сохранять дружелюбный тон. Очень хотелось сообщить Лелли, что она вовсе не обязана давать ей отчет в своих действиях и давать таковой никогда не станет; но это принесет лишь отрицательный результат и не поможет ей в ее изысканиях. Ей нужен был, по крайней мере, хоть один союзник, а еще лучше – друг. – Мы пришли сюда из-за Грейси, – продолжала Шарлотта, с усилием сохраняя вежливый тон. – Она только что узнала, что ее дядя умер и оставил ее тетю на попечение прихода. Может быть, вы будете так любезны и сообщите нам, кто из важных дам вашего прихода более всего занимается благотворительной деятельностью и может знать о ее местонахождении?

Лелли совершенно очевидно разрывалась между своей неприязнью к Шарлотте и сочувствием к Грейси, которая смотрела на нее с воинственным видом, но Лелли, по-видимому, приняла это за свидетельство подавленности и горя.