Управляя телами в воздухе, девушки придвигались к нему все ближе. Десять метров по горизонтали, которые отделяли их от него, они преодолели секунд за пять. Или – за двести пятьдесят метров по вертикали.

Вот он – есть контакт!

Валя схватила американца за руку, стала перевертывать его на живот.

Катя помогала ей справа.

Подоспевшая Маша удерживала Джейка за ноги.

Но им никак не удавалось придать его телу правильное положение – на животе. Пока американец летел боком, открывать его парашют было бессмысленно. Запутается в куполе и разобьется.

Тысяча сто метров. Время «разбегаться». Время им самим дергать за кольца – или они погибнут все вместе. Маша первой выразительно показала глазами на высотомер.

Но Катя и Валя продолжали. У них еще есть время! Совсем немного времени! Но – есть!

Девятьсот метров. Американец продолжает лететь боком. Настя принимает решение. Она умудряется ухватиться за кольцо Джейкова парашюта. Полсекунды выжидает: надо, чтобы все девушки увидели, что парашют готов к открытию. Дергает. Теперь им стоит надеяться только на чудо.

Катя резко отворачивает в сторону. Бог мой, пятьсот метров! А ей еще нужно пару секунд, чтобы отлететь подальше от остальных – не дай бог они схлестнутся куполами!

На четырехстах метрах от земли она дергает кольцо своего основного парашюта. Случись что – открыть запаску Катя уже не успеет.

«Не подведи, милый!»

Парашют ее не подводит. Катя первым делом лихорадочно смотрит по сторонам. Она видит четыре раскрывшихся купола. Желтый Машин, серый Настин, голубой Валин.

И звездно-полосатый – Джейка.

Американцу повезло. Его купол наполнился-таки воздухом.

Катя чувствует, как лицо заливают слезы, спина мокра от пота, ноги трясутся. Господи, ведь она могла… Ее могло бы сейчас не быть! До земли оставалось несколько секунд…

Вместо изящного приземления на одну ногу Катя, тяжело плюхнувшись, падает на землю. Краем глаза она видит санитарную машину, которая срывается от места старта. Интересно, проберется «уазик» по колдобинам летного поля?

Отцепив парашют, Катя первой подбегает к Джейку. Он по-прежнему без сознания. Лежит, неловко вывернув ногу. Но – дышит. Дышит хрипло и тяжело.

На аэродромовском «уазике» Джейка отвезли в районную больницу. Фомич, который сопровождал О'Гара, был отчаянно бледен. Начальник приехал из больницы поздно вечером. Мрачно сказал девушкам, которые поджидали его у гостиницы:

– У него инсульт. И ногу на приземлении сломал.

Когда в Колосово вернулись из Москвы Джейковы друзья-американцы, Катя рассказала им о дневном происшествии. Конечно, она не упомянула о «горке», которую устроил в самолете пилот.

Через день Джейка, который так и не пришел в сознание, отправили в Штаты.

На аэродроме потом долго работала комиссия по расследованию – Фомич целыми днями поил строгих проверяльщиков дорогим коньяком. В итоге виноватым оказался аэродромный врач, который допустил к прыжкам нездорового человека.

Несколько недель после инцидента в Колосове закручивали гайки. Со всех спортсменов потребовали принести свежие медицинские справки. По утрам, перед прыжками, измеряли давление. Из буфета изъяли спиртные напитки. На закрытом совещании летчикам строжайше запретили развлекать спортсменов «горками».

Но вскоре гайки снова ослабли… Тонометр у аэродромного врача не вынес перегрузки и сломался. Справки требовать перестали.

История потихоньку забывалась. О Джейке – как и о его команде, которая тут же отбыла в Штаты, – ничего не было слышно.

А год спустя Иван Фомич со смехом затащил Катю в свою комнату. В углу стоял огромный ящик, облепленный пестрыми штемпелями. На картонке значилось: Miss Katya Kalashnikova.

В посылке находился огромных размеров плюшевый медведь. И краткая записка: «Thank you».

– Только тебе прислал, – удивленно сказал Фомич.

Катя с трудом подняла тяжеленного медведя и с Валиной помощью отнесла зверя в Настину комнату:

– Джейку рассказали, что ты ему кольцо выдернула. Вот тебе, подарок.

Настя щелкнула медведя по глянцевому носу и фыркнула:

– Лучше бы деньгами!

…С тех пор Катя ни разу не видела Джейка. И ничего о нем не слышала. Где он? Что он? Да и жив ли – она даже не знала, оправился ли он от инсульта, который случился в тот злосчастный день.

Ей вдруг безудержно захотелось, чтобы с ним оказалось все, как говорится, «файн». Может, позвонить ему на фирму или домой? Но, во-первых, сегодня – выходной; во-вторых, там у них, в Огайо, – сейчас шесть или семь утра. Да и что она скажет, если Джейка уже, допустим, – дай ему, конечно, бог здоровья! – нет в живых?

«Нет, – подумала Катя. – Мы же современные люди – вот и будем пользоваться достижениями современной цивилизации!»

Она села за стол мужа, включила компьютер. Доступ в Интернет был только с его «Пентиума» – Катин 386-й старичок, естественно, не тянул.

Соединение с провайдером установилось тут же – мало кто лазает по Интернету в праздник.

Катя вызвала поисковую программу. Задумалась, какое бы задать ключевое слово для поиска. ASC? А почему бы не сразу фамилию Джейка? Вполне он может быть в сети – если в Интернете даже на нее самое, Екатерину Калашникову, имеются ссылки. И на профессора Дьячкова – тоже.

Екатерина Сергеевна набрала в окошечке ключевое слово: «J. O'Ghar».

Поисковая система заработала. И компьютер, и модем у профессора были (по нынешним временам) довольно медленными, и Екатерина Сергеевна отправилась на кухню. Налила в две кастрюли воды, поставила на газ. Есть уже хотелось, а Андрей все не появлялся. Во сколько там у него урок? В пять? В шесть?.. Ну, и ладно, пусть себе занимается. Она и сама справится. Сварит сосиски с макаронами. Слава богу, Дьячков продуктов накупил. Как раз получится тот обед, что она хотела, – без всяких там мидий в сметане и креветок в коньяке.

Катя вернулась к компьютеру. Глянула на экран. Ого! Поисковая система отыскала аж сто двадцать две ссылки на фамилию О'Гар!

Однако последнее по времени упоминание Дж. О'Гара в сети датировалось аж девяносто пятым годом. Позже ничего не было. «Уж не некролог ли это, часом?» – подумалось Кате.

Катя открыла крайнюю страничку, на которую имелась ссылка.

После минутного раздумья компьютер вывел на экран фотографию и текст.

На фото явно был он, мистер Джейкоб Уильям О'Гар – улыбающийся во все тридцать два американских зуба, в белоснежной сорочке, смокинге и галстуке-бабочке.

Текст, помещенный рядом, являлся статьей ни много ни мало – из «Уолл-стрит джорнэл», номер от двадцать второго мая тысяча девятьсот девяносто пятого года.