сунуть туда лом, пока однажды кто-нибудь не сунул туда меня.

* * *

На Терминале солнечно и неожиданно людно. Огромная парковка забита техникой, среди которой я с удивлением вижу огромный самоходный генератор Костлявой.

В вестибюле крик и скандал — глава местных новопоселенцев Карит орёт на мадам Бадман. Рейдерша смотрит на него с изумлением, как на оживший табурет, и непроизвольно лапает рукой пустую кобуру. Думаю, если бы по правилам Терминала не надо было бы сдавать оружие, потерявший осторожность духовный лидер уже украсил бы мозгами стенку — перед ним не та дама, на которую можно просто так наорать.

— Это демпинг! Демпинг и киднеппинг! — кричит разгорячённый Карит. — Алина, вы должны защитить местного производителя! Пошлины! Санкции! Утилизационный сбор!

— Защитить от демпинга или от киднеппинга? — спокойно уточняет кибер-хостес. Её прекрасное пластмассовое лицо безмятежно, голос ровный. Впрочем, как всегда.

— От всего! Цены, по которым они предлагают продовольствие, возмутительны! Кто будет покупать наши с таким трудом выращенные овощи, если они будут отдавать привозные так дёшево?

— Эй, придурок, ты слово «конкуренция» слышал? — мадам Бадман, похоже, сдерживается из последних сил.

— Это нечестная конкуренция! Они вытесняют нас с рынка! Почему Терминал покупает у них?

— Потому что их овощи лучшего качества, по более низкой цене и в достаточном количестве. Помидоры с ваших огородов мелкие и, по отзывам клиентов ресторана, горчат, — ответила роботесса. — Кроме того, их пока слишком мало.

— Это из-за почвы! Тут сложное земледелие! Нам приходится удобрять грядки своим… э… естественными удобрениями! Это экологично! Вот вы уверены, что их помидоры без нитратов? Да вы посмотрите на этих людей! Таки какие из них фермеры? Не смешите мои…

Обличающая речь Карита была прервана самым драматическим образом — мадам Бадман показала, что решительной женщине оружие не нужно. Врезала она так, что обвинитель грохнулся на пол, хотя и не в нокауте, но в полном ошеломлении.

— Что она себе позволяет! — пискнул он, ощупывая челюсть. — Это разбой!

— Я попросила бы вас не продолжать, — сказала Алина рейдерше, уже примерившейся добавить с ноги. — Ему достаточно. Я возьму проблему под личный контроль.

— Наша сделка в силе? — спросила у неё Бадман. — Или помидоры вам уже не нужны, и я могу запихать их в жопу этому утырку?

— Сделка в силе, складские боты уже принимают ваш груз. Этот человек не выражает позицию Терминала.

— Безбожная железяка, — буркнул Карит, вставая.

Тихо, но даже я услышал, а уж насчёт Алины даже не сомневаюсь. Придурок. На её месте я бы предоставил решение мадам Бадман. И помидорам.

— А с чем связаны обвинения в киднеппинге?

Роботесса, что характерно, обращается к рейдерше, игнорируя гневное сопение Карита. Если верить Аннушке, она хоть и кибернетическая, но довольно обидчивая.

— Да их бабы к нам пришли и сказали: «Хотим с вами уехать». Бабы с дитями, факт, но мы ж никого не заставляем. Сами просятся. Говорят, у них тут какой-то чёрт озабоченный рулит, достал домогаться. Я предложила ему яйца отстрелить, бесплатно, но они отказались. Как по мне, зря.

— Это враньё! — не выдержал Карит.

— Так это ты? — удивилась Бадман. — Поди ж ты, а с виду яиц вообще нет. Эх, не по морде тебя надо было бить… Алина, уважаемая, я понимаю, у вас правила, но, может, мы с ним выйдем ненадолго? Чисто перетрём за женскую долю?

— Не надо! — сказал Карит, предусмотрительно отходя подальше. — Я не дикарь, чтобы решать проблемы кулаками!

— Да? А тётки твои другое говорят…

— Клевета! Эти безбожные блудницы… — тут рейдерша сделала шаг вперёд и Карит, испуганно дав петуха, отскочил, спрятавшись за Алину. — Уповаю на вашу защиту! Вы избрали наш народ унаследовать землю! Вы обязаны!

Мы с Аннушкой не стали наблюдать за продолжением. Она приветственно кивнула Алине и потянула меня за рукав к лифту.

* * *

В пентхаузе уже наливается ванна с пеной, у киберхостес всё под контролем. Так что время до вечера пролетело незаметно.

— Некоторые из гостей Терминала желают с вами встретиться, — сообщила поднявшаяся к нам Алина. — А я просто рада вас видеть.

Они с Аннушкой обнялись, мне роботесса кивнула.

— И кто же это? — спросил я.

— Некая дама, безосновательно называющая себя Костлявой. Она только что купила значительный объём топлива, почти ополовинив наши запасы солярки. Юная леди с очень непосредственными манерами, во всём, кроме возраста, похожая на старую глойти по имени Донка и называющая себя так же. Известный вам брокер Керт. Лидерша продуктового каравана, которую вы наблюдали внизу. Персонально вас, Лёха, желает видеть женщина, державшая здесь лавку, и некий мужчина, представившийся как Фомич.

— О, так он всё-таки подписался на это? — обрадовался я.

— Я не совсем поняла, что вы имеете в виду, — ответила Алина, — но он прибыл с караваном, увидел вас и захотел пообщаться. Ждёт в вестибюле.

— Это проводник, из наших, — объяснил я Аннушке, — я его как раз Бадманше сватал.

— А, ну сходи, поздоровайся, — ответила она рассеянно, — мне надо с Алинкой перетереть. Потом подходи в переговорку, там всех и соберём. Наверняка вопросы будут общие.

— Как скажешь, — сказал я, одеваясь.

— И, знаешь, что, солдат… — добавила она после паузы.

— Что?

— Помнишь, я тебе разрешала ту беженку трахнуть? Которая в лавке пыталась тебе отдаться из благодарности?

— Помню.

— Так вот, забудь.

— Забыто.

— А теперь иди, дай подружкам потрещать о девичьем.

* * *

Фомич на самом деле Сергей Фомич, но представляется всегда по отчеству.

— Привет, Лёха! — поприветствовал он меня, вставая. — Отлично выглядишь, прям помолодел! И протез, смотрю, нормальный сделал, вообще незаметно.

Мы пожали руки и расположились в холле. Мужчина он не старый, слегка за сорок, но горя в жизни хлебнул. Нас с ним роднили служба, хотя и не рядом, но на одном фронте, а также одиночество и инвалидность. У него все конечности целы, но несколько осколков пропахали требуху, так что здоровья осталось немного. Сталкерская бродячая жизнь, где ноги кормят, ему чем дальше, тем тяжелее, а ложиться под консигнаторов демобилизованному капитану претило. Вот и перебивался еле-еле, случайными заказами, как я. Он вдовец, сын погиб на фронте — совсем молодой, всего-то двадцать два ему было. Это Фомича хотя и не сломало, но как-то демотивировало, что ли. Даже больше, чем ранение и дембель. Меж тем проводник он хороший, опытный, тщательный и, что даже важнее, везучий. В общем, когда потребовался человек на караван Бадмана, его