меня передача в четверг, сценарий закончить надо, а главное, борт вернуть человеку я обещал, сам помнишь.

– Э, нет, – сказал Мучник, – так не пойдет. Я тебе славу обещал. – И громко крикнул всем присутствующим: – Товарищи журналисты! Народ! Все внимание сюда! Сюда! Вот перед вами человек! Это человек с большой буквы!

Он приобнял Якубовича. Защелкали фотоаппараты, к ним повернулись объективы камер.

– Товарищи, если бы не наш дорогой Леонид Аркадьевич, случилась бы катастрофа. Мало того что он – талантливый писатель, вы программу «А ну-ка, девушки и парни» все смотрите?

Толпа одобрительно погудела.

– Так вот, товарищи, Масляков, это еще полдела, в основе стоит сценарий, и эти сценарии выходят из-под одаренного пера Леонида Аркадьевича!

Частота вспышек удвоилась, Якубович смущенно задвигал усами, уткнув взгляд в слякоть под ногами.

– Но мы не об этом. Товарищ Якубович еще и высшего класса пилот. Это он спас ансамбль «Битлз»! Много раз мы были на волосок от смерти, нас сбивали ракетами, за нами гнались волки, инопланетяне норовили похитить наш коллектив для опытов, и только мужество и смекалка Леонида Аркадьевича помогли нам избежать гибели. Поприветствуем же нашего скромного героя, вчерашнего паренька с окраин, товарища Якубовича. Ура его подвигу!

Все крикнули «Ура-а!», а Якубович пробормотал в усы:

– Ну, ты, брат, загнул…

– Нормально загнул, – отозвался Мучник. – И нечего тут скромничать. Как жизнью рисковать, так тут у нас смелости хватает, а как благодарность за это получить… Ну-ка, скажи что-нибудь журналистам, не видишь, им это нужно.

– Ребята, – сказал Якубович в приставленные к его лицу микрофоны. – Не знаю, может, это и подвиг, но на моем месте так поступил бы каждый советский человек. И я благодарен всем, кто нам помог, а таких было много. Я напишу об этом.

Сниму фильм. Джон, Пол, Джордж, Ричи, вы согласитесь сниматься в моем фильме?

«Битлы» отреагировали в том смысле, что, мол, конечно, Лео, с удовольствием.

– Ну, всё, – прервал Моисей Миронович эти трогательные разговоры, – нам пора лететь. Иван Никитич, – обратился он к «первому», – пусть уже нас ведут к нашему самолету, у нас совершенно нет времени. И пожалуйста, проследите лично, чтобы у товарища Якубовича было все необходимое для обратного пути. И предоставьте ему возможность отдохнуть, он с ног от усталости валится. Хорошо?

– Да не вопрос! – развел руками Калита. – Все будет по высшему классу. А как иначе, если дорожишь своим местом? – вдруг понизил он голос до неприязненного. – Вы ж такую кашу в стране заварили, не ровен час, всех нас с мест сметет «ветром перемен»…

Моисей Миронович удивленно глянул на партийца, но тот, вновь улыбаясь, как ни в чем не бывало продолжил:

– Вот уже и заправщик подъезжает, а поесть ему в дорогу мы весь приготовленный для вас стол погрузим. Что касается отдохнуть, то Людмилочка наша Сергеевна, товарищ Москалюк, все это ему мигом организует.

– Слышал, Леня? – обернулся Мучник к другу. – У тебя все на мази. Отдохни и лети. Давай прощаться.

«Битлы» по очереди обняли Леонида, сожалея, что нечего ему подарить – все подарки осели в руках прекрасных людей, помогавших им на тернистых маршрутах путешествия по России. Но они договорились встретиться в Москве на обратном пути. И условились, что на заключительном мега-концерте, если таковой состоится, Лео выйдет перед шоу к публике и произнесет краткую вступительную речь, в которой расскажет обо всем, что довелось пережить музыкантам в СССР, прежде чем их приняли тут всерьез.

– Еще вопрос, – вновь обратился Моисей Миронович к градоначальнику. – С потерей Леонида Аркадьевича мы теряем и квалифицированного переводчика. Вы нам своего горкомовского не одолжите?

– Полиночке я приказать не могу, она – не горкомовская, она – самый молодой в Сибири кандидат филологических наук.

– Поля! Полечка! – позвал он девушку.

– Да, Иван Никитич.

– Полиночка Витальевна, «битлам», понимаешь, переводчик нужен. Об оплате не беспокойся, все будет оплачено по высшему тарифу. Полетишь с ними в Томск?

– Я? – встрепенулась переводчица. – Еще бы! Конечно!

– Замечательно, – кивнул ей Мучник.

– Ой, – упавшим голосом сказала девушка, – мне завтра вечером обязательно нужно быть на кафедре. Ко мне аспиранты придут. Я не могу подвести людей.

– Завтра вечером будете, – заверил ее Моисей Миронович. – Я сам посажу вас в самолет и отправлю домой без опоздания. Идет?

– Спасибо!

Мучник обернулся наконец к Якубовичу.

– Ну, всё, Леня, – сказал он. – Пока, что ли?

– Пока, – отозвался Якубович.

И они расстались, обменявшись коротким рукопожатием. Можно было подумать, что они расстались чересчур сухо для друзей, так много переживших вместе, если бы не слезы, которые стояли в глазах пилота-сценариста и откровенно текли по щекам директора.

А вот и личный авиалайнер Леонида Ильича Брежнева, «Ил-62» «Салон», раскрашенный в фирменные цвета «Аэрофлота». Да, дорогой читатель, ты правильно посчитал, это уже, черт побери, четвертый полет многострадальных музыкантов, который мы вынуждены описывать. А сколько их еще будет впереди… Ну а что делать, если нуль-транспортировку изобретут только в полдень через два века, а СССР занимает шестую часть Земли?

В сопровождении степенного сотрудника аэропорта Моисей Миронович, «Битлз» и переводчица Полина подошли к самолету. По пути Мучник удивленно заметил:

– Не пойму, откуда здесь, в Омске, личный самолет Брежнева?

– Тут и понимать нечего, – отозвался сотрудник. – Засекли вас чуть ли не возле Перми, местом посадки назначили Омск, вот и пригнали сюда «Ил». Его скорость восемьсот пятьдесят километров в час, а вашего «кукурузника» – сто восемьдесят, догнать и перегнать несложно.

– А если бы мы не сели?! – задиристо спросил Мучник.

– Не смешите меня, – сдержанно улыбнулся сотрудник. – Куда бы вы делись?

На борту номер один было выведено: «СССР – 86612». Они поднялись по трапу и с порога окунулись в атмосферу масштабности и качества. Внутри, как на заказ, было ровно шесть кресел для важных персон, кухня и туалет. На столике лежал набор для домино, любимой игры генсека во время полетов.

Лететь предстояло чуть больше часа. Они уселись в кресла, стюардесса разнесла безалкагольные напитки и леденцы «Взлетные». Ринго их распробовал и распихал по карманам.

Почувствовав, как изменилось отношение к ним, «битлы» воодушевились и выглядели уже не такими мрачными и усталыми, как прежде. Присутствие рядом миленькой и неглупой девушки вдохновляло. Выяснилось к тому же, что она знала наизусть чуть ли не все их песни, и именно увлечение их музыкой привело ее на факультет иностранных языков.

Болтая с