* * *

Ульянов вызвался проводить Арину до дома, идти было близко, но он настоял. Снег валил валом, пушистые белые хлопья, пригасив городской шум, превратили Пятницкую улицу в настоящую театральную декорацию. Опера «Евгений Онегин», второй акт, сцена дуэли, «…куда-куда вы удалились…».

– И все-таки я не понимаю… – в задумчивости протянула Арина, подняв глаза на спутника.

Припорошенные снегом волосы казались совсем седыми, но седина Ульянову шла, как и строгое, шоколадного цвета пальто, в котором он казался еще более высоким. Снег, притихшее Замоскворечье, рядом с Ариной шел высокий седой мужчина и держал ее под руку, крепко, надежно – в этот момент он напомнил ей отца.

– Учитывая интересы следствия, я не могу вам всего рассказать… Но будьте уверены, Арина, завтра мы перечислим на ваш счет всю сумму за исследование в полном объеме, – ответил ей Ульянов. – Что касается публикации, то вы можете просто порекомендовать нам какое-то периодическое издание, а дальше мы будем действовать сами…

– Звучит заманчиво, – отозвалась она.

– Тогда соглашайтесь.

– И что вы хотели, чтоб я написала фон Паппен? – со вздохом спросила Арина, хотя при одном упоминании о заказчице у нее свело скулы, как от кислятины.

Свое слово Арина сдержала, сообщение для фон Паппен, все в точности, как и просил Ульянов, отправила еще вечером, вернувшись из ресторана. В глубине души она не верила в то, что заказчица его прочтет и уж тем более как-то на него отреагирует. Впрочем, теперь ей было уже наплевать.

Утром, часов в десять, когда она только просыпалась, на прикроватной тумбочке робко звякнул мобильный – пришла эсэмэска и сообщила Арине о ее невиданном богатстве. Ульянов тоже сдержал свое слово. Молоток мужик! Перечислил ей на карточку такие деньжищи, каких она давным-давно не видывала… Пожалуй, что со времен продажи дачи.

В 1999-м, после смерти папы, когда его внушительный банковский счет обратился в полное ничто, им с Царицей Тамарой пришлось основательно затянуть пояса. Просто жить было не на что. И тогда она продала дачу.

Но сегодня вспоминать об этом не хотелось. День начался просто великолепно! «Эх, счастье ты мужицкое, дырявое с заплатами, горбатое с мозолями…» – крутились в голове некрасовские строчки.

С наслаждением выпив крепкий кофе и выкурив сигарету, Арина выпустила из клетки Генку, посадила его себе на плечо и бродила по дому в пижаме, в расслабленной неприбранности. Такое было возможно только в отсутствие Тамары, а та с утра отправилась в поликлинику и аптеку.

Позвонила Юлька. Она предлагала вечером зайти к ней на огонек:

– Будут все свои. И Анатолий тоже придет, если ты, конечно, не против.

– Ох, сваха, Юлька, из тебя никакая!

– Просто хочу быть спокойной за твое будущее, – ответила подруга.

– Не переживай, дорогая! Тут уже кое-какие перспективы наметились! – засмеялась Арина и поделилась с подругой новостью о вчерашнем походе в ресторан и внезапно свалившемся на нее ротшильдовском богатстве. – Эх, Юлька! Закончилась моя черная полоса! Музей, кража, Кабулов, следователи, допросы… Пропади они все пропадом! После них у меня даже видения начались, будто за мной кто-то следит. Настоящая мания преследования!

– От нервов и не такое бывает! – отозвалась Юлька.

– Вот и я про то! Нет, хватит! Слава богу, теперь все закончилось! В кои-то веки хороший денек выдался. Прости, дорогая… – И она поспешила повесить трубку: в прихожей звонил другой телефон.

– Утро доброе, Людмила Васильевна, а мамы нет. Конечно, свой мобильный она не взяла. Нет, я думаю, скоро вернется и вам перезвонит. Пока-пока.

Арина так и не успела переодеться, когда пришла Тамара Павловна. Слишком занятая своими мыслями, мать проигнорировала пижаму дочери и принялась раскладывать на кухонном столе покупки, жалуясь на страшную дороговизну в аптеке.

– Врач выписал мне еще какой-то импортный препарат, но цена космическая. Посоветовали дженерик. Говорят, он не хуже. Но я покупать не стала. Боже, чем нас травят!

– Напиши мне название, мам, я сегодня куплю, – с заговорщицкой улыбкой произнесла Арина. – И знаешь что… я тут прикинула, если еще не поздно с путевкой, то отправляйся-ка ты в свое «Бекасово»!

Тамара Павловна осторожно покосилась на дочь:

– Деточка, ты же говорила…

– Я сама не ожидала, но они вдруг взяли и заплатили мне за всю работу.

– Надо же! Как вовремя! Это каким-то образом связано с тем мужчиной, что к нам приходил? – поинтересовалась мать, хотя было очевидно, что ее интересы уже устремились в сторону жемчужных ванн, баночного массажа и раскрывающей поры кедровой бочки.

– Тогда я звоню Людмиле? – все еще сомневаясь, переспросила Тамара.

– Звони, конечно, звони. И если у них со скидкой уже «йок», то бери за полную стоимость, – крикнула ей вдогонку Арина.

И если бы не царственная поступь Тамары, то она бы, конечно, не пошла, а побежала за телефоном. Арину всегда изумляла эта ее способность по-детски радоваться совершенным пустякам – банке крема, новому бальзаму для волос, визиту к массажистке. Все-таки ее Тамара – настоящая, стопроцентная, до мозга костей женщина. А сама Арина – нет… После вчерашнего похода в ресторан настоящая женщина уже давно бы все передумала, пересчитала все знаки внимания и сделала бы вывод, что встреча носила не вполне рабочий характер…

Кстати, о работе – ходи не ходи, а начинать-то надо.

– Эх, как же не хочется! – воскликнула Арина, раскинув в стороны руки.

Генке это очень не понравилось, он вспорхнул и полетел к себе. В клетке как-то спокойнее, привычнее, все любимые вещи под рукой: колокольчик, зеркальце, качели. Попугай подсел поближе к колокольчику и надел его себе на голову, как каску.

Заглянув в почту, Арина обнаружила там два новых сообщения. Одно, которое она, в общем-то, уже не ждала, было из фонда:

«…в следующем месяце предполагаю прилететь в Москву, надеюсь при личной встрече все обсудить и уладить».

«Нет уж, дудки! – мысленно возразила Арина. – Теперь “все обсуждать и улаживать” вам придется с товарищем полковником», – и переслала сообщение на его почту. Хотя по-хорошему Ульянову стоило бы позвонить и поблагодарить, но ей не терпелось прочесть второе письмо.

Примерно две недели назад, рассылая запросы своим европейским коллегам, в том числе в Международную ассоциацию балета, Арине удалось выйти на некую Марию Ортега.

В прошлом довольно известная балерина, ныне преподаватель школы классического танца Мадрида, Мария уже несколько лет занималась изучением европейского наследия Петипа. Недавно в парижском издании «Фуэте» вышла ее статья. Статейка-то, говоря откровенно, была чистой беллетристикой, но кое-что в ней Арину зацепило. Рассказывая об испанском турне Петипа (1845–1847 гг.), его выступлениях и постановках в Мадриде, Севилье и т. д., Ортега остановилась и на некоторых аспектах его частной жизни, указав при этом на «намеренные неточности», допущенные им в мемуарах. Например, в качестве объяснения своего отъезда из Испании, отъезда неожиданного, больше напоминавшего бегство, Петипа напустил много туману, как истинный француз, намекнул, что, мол, cherchez la fеmme, что была некая благородная донна, из-за которой он едва не подрался на дуэли. (Не балетмейстер, а мушкетер какой-то!) Так вот, Мария Ортега утверждала, что не только выяснила настоящее имя этой женщины, так как сам Петипа его намеренно изменил, но узнала всю историю их взаимоотношений. Не скупясь на эпитеты, она поведала миру «о тайном, страстном и трагическом романе балетмейстера». Справедливости ради стоит отметить, что в конце статьи Ортега все же ссылалась на некие обнаруженные ею документы. Они-то главным образом и заинтересовали Арину.