– Мы с Бондаренко придумали схему. В принципе, она спасает всех, потому что дает нам время для защиты. Мы уговорим Светлану, она мне сама говорила, что уже устала тащить этот воз. Ты станешь директором театра. И я отдам завод в аренду театру на пятьдесят лет. Понимаешь? – Павел заглядывал Юле в глаза и ждал ответа.

– Как театр может взять в аренду завод? – изумилась Юля. – Муравей – слона?! На пятьдесят лет? Чепуха какая!

– Юридически – запросто, – заверил ее Павел. – У вас в уставе есть пункт, что вы можете осуществлять хозяйственную деятельность. Вот и станешь осуществлять. МХТ же существовал на деньги свечного заводика Алексеева – видишь, я читал твои книжки, а ты мою, судя по всему, нет. У вас просто возможности будут несколько больше… Не бойся, возьмешь меня своим замом. Если захочешь, даже сможешь лезть в мои дела. Я не против, если по делу.

– А что будет, если я соглашусь? – осторожно спросила Юля.

– Мы выиграем время. Тогда уже их новый директор вынужден будет пойти в арбитраж оспаривать договор аренды. Они поработали со всеми там, в Надеждинске, но арбитраж купить гораздо труднее.

– Но это же просто анекдот какой-то… – беспомощно пробормотала Юля.

– Отчего же? Все в рамках правового поля. Не бойся, всем заниматься будут юристы. Хотя, возможно, тебе самой станет интересно.

– Ничего себе «интересно»… А других вариантов у тебя нет? – без особой надежды в голосе спросила Юля.

– Юристы говорят, что этот – оптимальный. Ты пойми, я же не только свой шкурный интерес отстаиваю. Хотя его, что скрывать, в первую очередь, – в голосе Павла появились жесткие нотки. – Я в самом деле хочу создать современное конкурентоспособное на мировом рынке предприятие. Причем именно в Надеждинске, в провинции, где Демидовы начинали и со всем миром отсюда железом торговали. Мои интересы совпадают с интересами страны – уж прости за пафос, но это так и есть. Сохранить завод, дать ему возможность нормально работать – в интересах города. И твоего театра, в конце концов! Если завод начнут рвать на части, денег в бюджете не будет. Но это вы уже проходили. В общем, если ты согласна, то мы сегодня должны поехать к дяде и подписать документы. Бондаренко подъедет туда. Он за тебя головой ручается, сам так сказал.

– Почему к дяде? Скажи еще «к маме», – не поняла Юля.

– Дядя, как главный акционер, должен одобрить сделку. Ну и потом, должен же я его познакомить со своей будущей женой. А уже потом к маме – это непременно. Я ей про тебя уже все рассказал.

– Но я не хочу! – возмутилась Юля, от волнения пропустив мимо ушей про «будущую жену». – Как всегда, вы, мужчины, затеваете черт знает что, а расхлебывать опять нам со Светланой? То есть опять мне?

– Опять тебе, – покаянно подтвердил Павел. – Потому что на Светлане Николаевне я при всем желании не могу жениться, она мне в мамы годится.

– Павел, а ты не боишься, что я тебя обману? Все себе заберу? – вдруг сообразила Юля. – Ты мне все отдаешь, а ведь ты меня не знаешь совсем. И потом, на пятьдесят лет я не могу…

Она всплеснула руками и замолчала, отвернувшись к окну.

– Я тебя знаю, – едва удерживаясь от смеха, возразил Павел. – Ты отвечаешь за всех, кого приручила. Вот и за меня будешь отвечать – как минимум год, пока суды идут. Что я, хуже Петьки, в конце концов? А потом ты ко мне привыкнешь. И оставшиеся по договору сорок девять лет мы с тобой просто будем жить душа в душу до золотой свадьбы, родим кучу детей и умрем непременно в один день. Ну что ты молчишь? Это же главная роль, самая-самая главная, понимаешь? Настоящая актриса от такой роли отказаться просто не может. У нас обязательно все получится! И еще вот что я забыл тебе сказать…

Павел помедлил, чтобы совершенно растерявшаяся от таких аргументов Юля смогла сосредоточиться на том, что он собирался сказать. И когда она наконец подняла глаза, произнес:

– Я забыл сказать самое главное: я тебя люблю. Теперь ты согласна?

Конец третьего действия