Федор неуверенно двинулся вниз по ступеням, потом завернул и оказался в другом помещении, размерами чуть больше. Но теперь сомнений у него не было – здесь стояли турникеты, а на стене висела схема метро. Он нашел вход! Миновав турникеты, спустился по эскалатору и вскоре уже стучался в гермоворота Курской-радиальной.

Открывшие ему часовые, казалось, не особенно удивились. Федор решил молчать о происшедшем, показал свои корочки и объяснил, что вышел с Китая, но на обратной дороге наткнулся на клыканов, заплутал и в итоге случайно оказался здесь. Про напарника он вообще не сказал ни слова. Часовые сочувственно переглянулись – им и не такое доводилось слышать.

После необходимых дезактивационных процедур Федор первым делом снял палатку за три патрона и, сдав самое ценное в камеру хранения, завалился спать на дырявом, но относительно чистом матрасе.

Проснувшись, он долго не мог сообразить, как оказался здесь. Потом все вспомнил, и настроение у него испортилось. Особенно тягостное впечатление произвела смерть Курятыча. Было ощущение, что полоса везения сменилась в жизни Федора чередой неудач, и хотелось уже пережить ее скорее. Умные люди рассказывали ему, что так бывает – то подфартит, то сплошные обломы пойдут, главное – не паниковать, ждать спокойно своего часа. Но вообще-то ему не слишком было жалко Курятыча – уж больно странно тот себя вел, грозил оружием и вообще. «Так ему и надо, – твердил внутренний голос, – сам виноват».

Федор отправился умываться – выспался он, на удивление, совсем неплохо: то ли здесь ночью не так шумели, как на Китае, то ли он спал таким мертвым сном, что ничего не слышал. Потом он пошел искать еду, и вскоре приобрел у торговцев за десять пулек шампур свиного шашлыка и еще за три – кружку браги.

После того как поел, мысли пришли в относительный порядок и настроение немного улучшилось. «Курская, – подумал он, – ведь отсюда недалеко по прямой до Электрозаводской. Пара остановок – и он сможет увидеть Нелю. От одной этой мысли стало тепло в груди. Федор вдруг понял – именно этого ему и хотелось все последние дни.

Он отправился узнавать про дрезину и выяснил, что примерно через час партия работяг должна отправиться на Семеновскую. Федор вспомнил зловещий смех в туннеле, но решил, что на дрезине, да еще в окружении людей, опасность ему не грозит.

Он достал из рюкзака и повертел в руках меховую курточку, прихваченную в магазине – ее пришлось тоже подвергнуть процедуре дезактивации, теперь она уже почти высохла, но вроде стала меньше и не такой красивой. И все-таки в метро такие вещи были редкостью. Он подумал, что Неля наверняка обрадуется подарку. Но на душе было как-то тяжело, точно гибель Курятыча стала недобрым предзнаменованием.

Первый, кто ему встретился на Электрозаводской, был Виталя.

– Ничего себе, – вытаращил он глаза, – а мы тебя похоронили давно. Думали, старик тебя хозяину Яузы скормил.

– Кому? – похолодев, переспросил Федор. Прежние подозрения вдруг нахлынули с новой силой. А Виталя простодушно продолжал:

– Знаешь, что мне про него рассказали – что он в свои походы нарочно кого-нибудь берет специально для этого. Чтоб задобрить речного хозяина.

– Врешь, – похолодев, сказал Федор.

– Очень надо, – обиделся Виталя. – А почему, ты думаешь, к реке все боятся соваться, а он уже который раз живым возвращается оттуда? Почему его пропускают? Мне тут такую штуку рассказали – прям жуть кошмарная. Речной хозяин сам выбирает, кого забрать к себе. Вот так живет человек, живет – а потом тоска на него находит, и начинает его наверх тянуть, сны странные снятся. Это значит – зов он услышал. Хозяин в реке сидит и тоску на него насылает. И все, почитай, пропал человек – вроде еще ходит, а на самом деле уже покойник. Такой не успокоится, пока на поверхность не выберется, и к реке дорогу не найдет. А речной хозяин его уже там поджидает. Чего, думаешь, тот бедолага с вами вдруг собрался? Он зов услышал. А у старика на такие дела глаз наметанный, ему это и на руку.

Федор вспомнил, как в прошлый раз здесь, на станции, рассказывали ему про утопленницу.

– Не может того быть, – пробормотал он, похолодев.

– Не может? А где ж теперь чудик этот, который с вами увязался?

Федор развел руками. Виталя понимающе кивнул.

– Я так и думал, что сожрали его. Слишком уж умный был. Старик, правда, говорил, что вроде он в большом метро остался, но ему уже не верит никто. Стольких напарников угробил. Я и тебя-то уж не думал увидать, – и Виталя хлопнул его по плечу, показывая, как рад встрече. – Как же ты-то уцелел? Видно, сильно тебя ждал кто-то там, в метро.

Федор вспомнил Веру, и ему стало совестно. Он вздохнул.

– То-то и оно, – сказал Виталя, решив, что Федору жаль пропавшего философа. – Хоть и никчемный был человек, а все же живая душа. Грех старик на себя взял. Если б не боялись его так, давно бы уже сожгли, чтоб и духу его не осталось, колдуна проклятого.

– А что за хозяин такой? На кого он похож? – спросил Федор.

– Да как тебе сказать, – понизил голос Виталя. – Его почти и не видел никто. А те, кто с ним близко познакомился, рассказать уже не могут, понятное дело. Но поговаривают, что он огромный, бесформенный, и из всех мест у него щупальца растут, и на каждом – присоски. По суше он вообще не может передвигаться, а вот в реке он – хозяин. И чтоб пропустил, надо его задобрить. Или сам он, как проголодается, начинает звать к себе. На некоторых не действует – чует человек, что не по себе ему, но думает – голова, мол, болит. А которые послабее, те поддаются. Сны начинают страшные видеть, и тянет их наружу, к реке.

Федор вздрогнул, вспомнив черную кляксу на кирпичной стене, с которой разговаривала Неля, а затем шлюз и мощное темное щупальце, утащившее стрелка с баржи. А Виталя возбужденно продолжал.

– А еще, говорят, старик могильщиком подрабатывал раньше – трупы на поверхность выносил хоронить. Кто их знает, чего он там с ними делал – не проверишь ведь? Может, тоже хозяину скармливал.

– Чушь, – сказал Федор. – Это ж сколько возни – покойника до реки дотащить. Не верю.

– Так у него тогда парень в подручных был вместо девчонки. А потом парень пропал. У него напарники подолгу не задерживаются. Девчонка вот дольше всех с ним ходит, так ведь про нее говорят, что она и сама – ведьма. И еще много чего говорят.

– А где она, кстати? – спросил Федор.

Виталя недовольно тряхнул головой, словно вопрос его даже оскорбил:

– Не знаю. Дня два как наверх ушли. Когда вернутся – никому не докладывались. Да хоть бы они сгинули там, колдуны проклятые. Дождутся – кончится у людей терпение.

«Черт, – подумал Федор, – надо срочно забирать Нельку отсюда, как только вернется, и уходить туда, где нас не знают. А то здесь ей жизни не дадут».

Вдруг он вспомнил свои сны, смутное беспокойство, желание подняться на поверхность. Может быть, оттого, что его звали? Он слышал о монстрах-телепатах, да и что далеко ходить за примерами – на Китае очень любили рассказывать про засевшую в Кремле разумную биомассу. Но могло ли быть так, чтоб за несколько километров, сквозь толщу земли, он слышал этот зов? И что теперь ему делать, если это правда?