– А как долго все это тянется? – спрашиваю я.

Она низко опускает голову.

– Почти полтора года.

Я трясу головой. Вероятно, ей было около четырнадцати, когда все началось. У меня на глаза наворачиваются слезы, но я напоминаю себе, что должна быть сильной ради этой девочки. Что нельзя показывать ей свою слабость. Она и так достаточно настрадалась.

– Твоя мама знает?

– Она ни о чем не подозревает. Она думает, что отец Лео Каллум. И Стивен поддерживает ее в этом, как же иначе. Он хочет, чтобы мы переехали и там выдали Лео за его с мамой ребенка.

– Почему ты ничего не рассказала маме? Уверена, она бы заявила на него.

– Не могла рисковать. Он и раньше бил маму.

Бедная Лорна.

– Я очень боялась рассказывать маме, потому что она обязательно набросилась бы на него и он опять избил бы ее. А теперь я еще и вашу жизнь разрушила. – Ханна на мгновение поднимает на меня полные страха глаза. – Простите меня.

– Ханна, выслушай меня. – Беру ее за плечи и заглядываю ей в глаза. – Тебе абсолютно не за что извиняться. Твоей вины нет, виноват только он. Он один. Ты отважная, сильная, бескорыстная. А этот человек… – Мне трудно договорить, настолько я расстроена и разозлена. – Этот человек заплатит за все, что сделал. Обещаю тебе.

– Как? Как мне избавиться от него, чтобы он не отыгрался на маме и сестрах?

– Тебе просто надо еще немного побыть храброй, – говорю я, просчитывая, что нужно сделать. – Но он больше никогда не прикоснется к тебе. Я с тобой, ясно? И я буду с тобой, пока ты нуждаешься во мне.

Она не отвечает.

Почему я не заметила, что происходит? Я же ее учитель, ее соседка. Должна была увидеть, что что-то не так. А вместо этого я спокойно жила по соседству с чудовищем, которое… Мне невыносима эта мысль. Итак, сегодня этому будет положен конец.

– Простите, что в школе я была с вами такой стервой, – говорит Ханна.

– Ты не была стервой, – лгу я. Зато теперь знаю, чем было вызвано ее поведение. Ребенок долгое время жил в страхе и ненависти.

– Между прочим, он заставил меня подмешать кое-что в вашу выпивку.

Мне кажется, что я ослышалась.

– Ты подмешала мне что-то в выпивку?

– На барбекю. Стивен… это он заставил меня. Он сказал, что вы слишком близко подобрались к правде. Он сказал, что если вы узнаете о Лео, вы донесете на меня, и тогда социальные службы отберут Лео. Вот так он и заставил меня подмешать что-то в вашу бутылку с пивом.

Я сглатываю.

– Что ты туда подмешала?

Она качает головой.

– Не знаю. Какую-то прозрачную жидкость. Стивен сказал, что она сделает вас пьяной. Он сказал, что тогда все перестанут воспринимать вас всерьез. Что если вы выясните насчет Лео и заговорите о нем, все будут думать, будто вы врете. Он утверждал, что так защищает нас.

Я думала, что дико разозлюсь, когда узнаю, кто подмешал какую-то гадость мне в пиво. Однако, как ни странно, сейчас я чувствую своего рода облегчение. Я же знала, что не пила алкоголь, но не знала, как убедить Доминика. Теперь мне хотя бы известно, что на самом деле произошло, что я не схожу с ума.

Мое облегчение оказывается кратковременным. Ярость, словно током, пронзает все мое тело. Я заставлю Паркфилда заплатить за то, что он сделал со мной и с этой бедной девочкой.

– Простите, что из-за меня вам было плохо на барбекю, – говорит Ханна. – Когда я узнала об этом, очень пожалела. Джесс рассказала, что вы упали и выронили Дейзи, и я дико расстроилась. Я не должна была так поступать.

– Даже не знала, что ты там тоже была. Не видела тебя.

Ханна хмыкает.

– Просто я быстро прошмыгнула к соседям и вернулась домой. Я сидела с Лео, чтобы никто не узнал, что у меня есть ребенок. Но вы же не сдадите меня социальным службам, да?

– Ты любишь его? – спрашиваю я. – Своего малыша?

– Больше всего на свете. Я понимаю, что это звучит странно, если учесть, кто его отец. Но ведь Лео ни в чем не виноват, правда?

– Да. Он не виноват. – И одновременно я задаюсь вопросом, как она будет воспринимать своего сына по мере его взросления. Будет ли она сожалеть о его рождении, когда он станет похож на своего отца? Надеюсь, нет. Тут я вспоминаю еще кое о чем. – Это Стивен звонил мне в тот раз?

– Звонил?

– Да, – говорю я. – Кто-то позвонил мне, стал угрожать и требовать, чтобы я не совала свой нос куда не следует.

– Не знаю, – отвечает Ханна. – Но готова поспорить, что это он. Очень похоже на него. У него началась самая настоящая паранойя с тех пор, как мы привезли Лео домой. Он все время злится, требует, чтобы Лео не плакал, чтобы все окна были закрыты – он боится, что кто-то услышит его.

– А где ты рожала? В больнице? Вы же уезжали почти на все лето…

– Мы жили в Корнуолле, в коттедже, – отвечает Ханна, и ее лицо омрачается. – Мамина двоюродная сестра работает там акушеркой. Она приняла у меня роды на дому. Но потом… в общем, она записала родителями маму и Стивена. Мама и Лео прошли там все медицинские осмотры и получили все документы. Но Стивен все равно боится, что все откроется, и у него постоянно дрянное настроение. Он считает, что рано или поздно социальные службы что-то заподозрят. И в том, что мы вляпались в эту историю, он обвиняет меня, представляете?

– Но тогда зачем вы переезжаете, если Лео зарегистрировали на твою маму и отчима? – спрашиваю я. – Разве Стивен этим не подстраховал себя? Ведь в том, что у них ребенок, нет ничего предосудительного, правда?

Ханна качает головой.

– Нет, но мама не была беременной. Могут начаться пересуды. Стивен думает, что если мы переедем туда, где будут другие органы здравоохранения, будет проще скрыть, что на самом деле Лео мой. А еще Стивен не доверяет Каллу. Считает, что он обязательно проболтается. Получается, что в этом он оказался прав.

– Каллум рассказал мне только потому, что беспокоится о тебе. – Я бросаю взгляд на часы. Почти половина девятого. – Стивен уже уехал в школу?

Ханна кивает.

– Я сделала вид, что неважно себя чувствую, и осталась в своей комнате. У меня нет сил видеть его. А потом я дождалась, когда он уедет, и пошла к вам.

– Ясно. Давай так: если не возражаешь, я пойду к твоей маме и расскажу ей, что происходит. Хочешь пойти со мной? Или подождешь здесь?

– Нет, не надо! Пожалуйста. Прошу вас, ничего не говорите.

– Нам придется рассказать, Ханна. Иначе все продолжится. Я на твоей стороне.

– А что, если она не поверит вам? – Она нервно проводит рукой по голове и принимается теребить прядь волос.

– Зачем ей мне верить? Она поверит тебе.