Закончив ревизию организма, я пришел к выводу, что в целом, все не так уж и плохо. Главное - жив и не покалечен, а то, что бледный стал как поганка, переживу. Покрашусь в крайнем случае. Теперь не мешало бы выяснить, сколько прошло времени с атаки на поместье Зеленовых, и чем вообще все закончилось?

Деревянную дверь палаты никто не запирал. С трудом доковыляв до нее, я приоткрыл створку и едва не ударил стоявшую за ней девушку с подносом. Это была медсестра, помогавшая лекарю. С ней мне познакомиться как-то не удавалось, но несколько раз мы виделись. Слегка полноватая, румяная, с непослушными кудрями, выбивающимися из-под чепчика, она была одета в белые одежды и выглядела весьма удивленной.

- Ой, ты очнулся?! - то ли спросила, то ли констатировала факт девушка.

- Ну если это не галлюцинации, то очнулся. Долго я лежал?

- Так две недели уж прошло, как тебя сюда принесли.

- Что со мной произошло?

- Ой, я ведь не знаю ничего. Пусть лучше Вениамин Николаевич тебе все расскажет. Он, наверное, ругаться будет, что ты с кровати встал. Лежать тебе надо, я вот и еды принесла. Тут вот кашка, молока немного.

- Мяса бы, - мечтательно произнес я, ощущая в желудке абсолютную пустоту.

- Рано тебе мяса. Не примет организм такое.

- Знаю, - вздохнул я. - Ну давай тогда кашу что ли, и воды хочу, ковшик.

Вениамин Николаевич - высокий строгий мужчина, предпочитающий в отличии от большинства местных жителей брить бороду, появился в палате примерно через час, и прибыл он не один, а в сопровождении Ершова.

- Я же говорил, что он поправится! - обрадованно воскликнул Савелий, войдя в палату.

- Как ты себя чувствуешь? - не обратив внимания на слова Ершова, лекарь обратился ко мне.

- Сносно.

- Что ж, замечательно, учитывая тот факт, что две недели назад ты был при смерти. Не скрою, я считал твои шансы на выживание минимальными. Скажи спасибо сильному врожденному дару, иных причин, почему ты выжил, я не вижу.

- Что вообще произошло?

- На тебя воздействовали каким-то проклятьем, что само по себе удивительно. Как правило на их подготовку отводится много времени, а ты, судя по рассказам, получил заряд разрушающей магии во время прямого боя.

- У того офицера был какой-то амулет. Когда он сжал его, появилась вспышка зеленого цвета, и это - мое последнее воспоминание о том дне.

- Что ж, так я и подозревал. Год страха. Сколько же еще артефактов тех времен всплывут в нашем мире? - мужчина закатил глаза к потолку. - На этом я, пожалуй, откланяюсь, думаю, у Савелия Михайловича есть, что тебе сказать. Вечером зайду еще раз.

Когда за лекарем захлопнулась дверь, Ершов, понизив голос, шепнул:

- Сноб. Он тут лет пять уже живет, а все еще ко всем по имени-отчеству обращается. Ты правда в порядке? Три недели без сознания, это тебе не шутка.

- Да, - кивнул я, а затем искренне добавил, - Спасибо, что не бросили.

- Ну у нас в принципе людьми разбрасываться не принято, мы бы поступили так с любым, - ответил Ершов, а затем быстро добавил: - или почти с любым.

- Как прошел штурм?

- Семерых потеряли, двоим морду обожгло хорошенько. Дворяне эти все-таки сильны были. Пятеро против тридцати бились. Я их даже зауважал, хоть они и сволочи последние. После штурма мы наткнулись на вас с тем офицером. Ты лежал на земле весь белый и почти не дышал. Зимин тогда приказал связать куртки и забрать тебя с собой. Других вариантов все равно не было, нам уходить требовалось, так что времени на лечение мы не нашли, да и не знали, как, тут лекарь был нужен, вот и потащили тебя к Вениамину. К ночи тебе еще хуже стало, кожа была холодной как камень, думали не выживешь, но нет, утром вроде получше выглядел. Так мы и двигались до самой базы: к вечеру ты едва дышишь, а утром румянец даже появляется. К нам еще какой-то призрачник привязался, пытались его отогнать, да бесполезно, только в последний день отстал. Ну да Пятый с ним. В общем, за неделю добрались до места и сразу на руки лекарю тебя сдали. Он, как понимаешь, у нас один на всех. Расстроен, наверное, что в столице не оказался?

- Главное жив. Наш договор в силе, вы проводите меня в Миргород?

- Понимаешь, - замялся Ершов, - война началась.

- Давно? - спросил я, переварив услышанное.

- Нет, - ответил Ершов, - буквально неделю назад отряды Каспийских начали массово пересекать границу, но самое плохое не это, ходят слухи, что Галицкое княжество заключило с ними союз.

- Предали значит Орлова.

- Формально нет. Там, насколько мне известно, поменялась власть. Престол занял Илья Елагин - племянник прошлого князя, а значит все договоры между правителями Орловского и Галицкого княжества потеряли силу. Хотя, да, это все равно предательство, пусть и назовут его политической необходимостью или другими красивыми словами.

Было совершенно не понятно, откуда Ершов все это знает, но не верить ему, смысла я не видел. Война неминуемо началась бы, все к этому и шло, но никто подумать не мог, что это случится так быстро. Осень только-только вступила в свои права, крестьяне даже урожай не везде собрали.

- Как думаешь, есть у Орловского княжества шанс выстоять? - поинтересовался я.

- Сложно об этом судить, не зная состояние армии и общего числа боевых магов. В чем я уверен точно - долго это все не продлится. Если враги навалятся всеми силами, то уже через месяц они окажутся возле столицы.

- Судя по всему, все мои планы летят к Пятому в бездну?

- Да. Извини, но со дня на день военные действия докатятся до нашей базы, и мы окажемся в тылу противника, и провести тебя в Миргород станет невозможно. Туда, конечно сейчас сотни беженцев стекаются, но рисковать мы не можем.

- … - выругался я. - Как же все это не вовремя.

- В нашей жизни ничего не бывает вовремя. - Философски заметил Ершов. - Думаю, какое-то время стоит выждать. Ситуация все равно как-нибудь да разрешится. Ну ладно, выздоравливай, как лекарь добро даст, можешь ко мне перебираться. Вещи мы твои тоже принесли.

От полученных известий настроение, и так не самое радужное, испортилось до невозможности, к тому же на меня вновь накатила слабость. Оставаться на ногах не представлялось возможным, и я обессиленно рухнул обратно на кровать, погрузившись в какое-то сумрачное состояние. Через какое-то время в палату вернулся лекарь, внимательно меня осмотрел, провел непонятные манипуляции руками над моей головой, многозначительно хмыкнул и вышел, так ничего и не сказав.

К ночи мне стало еще хуже, начали мерещится какие-то тени. В углах будто кто-то шевелился. Кажется, у меня начался бред, из которого невозможно было вырваться. Тело практически перестало слушаться.