сказали, что его мать умерла. Это напомнило Елене о близости смерти – и ценности жизни. Возможно, она помогала при кесаревом сечении, кто знает? В одном Женя не сомневалась: уже тогда ее мать полюбила Костю как родного.

Даже Дубровин не был настолько чудовищем, чтобы хладнокровно убить собственного внука. Он позволил Косте жить – но в другой семье, под другим именем, без единого шанса узнать, кто он такой на самом деле.

По крайней мере, тогда казалось, что шансов нет. Никто не мог предугадать, какой мальчику достанется талант… Достаточный для того, чтобы лицо Кости, так похожее на лицо его отца, показали на всю страну, да еще и объявили, что он – шестнадцатилетний сирота. Все сошлось, и Сергей начал действовать.

Вот только он не представлял, как войти в жизнь сына, да и есть ли у него вообще такое право. Сергей не сказал напрямую, что ему доводилось убивать людей, однако догадаться было несложно. Его навыки плохо подходили для мирной жизни, да и вообще, он не был уверен, что не навредит собственному ребенку.

Изначально он планировал немного понаблюдать за Костей, убедиться, что тот здоров и счастлив, а потом вернуться в привычный мир. Однако очень скоро стало понятно, что до беззаботного счастья Косте далеко. За мальчиком уже шастал Емельян Серебряков, о котором Сергей без труда узнал немало сомнительных историй. Да и Дубровин начал проявлять подозрительное внимание – как только Рита заинтересовалась проектом.

Сергей решил остаться. Его военное прошлое неожиданно стало необходимым, ему не обязательно было приближаться к сыну, чтобы помочь. Он пообещал себе, что уйдет, только когда избавится ото всех угроз Косте.

– Ну а я? – поинтересовалась Женя. – Ты намеренно сблизился со мной? Чтобы узнать больше о Косте?

– Не болтай глупостей, такие интриги не для меня. С тобой я не планировал общаться, как и с ним. Но я быстро понял, что ты – его единственная семья… настоящая, не то что я. Когда Костя был в школе или на репетиции, то есть под присмотром и в безопасности, я охранял тебя. Я знал, какими методами действует Дубровин, и допускал, что он захочет навредить тебе. Однако машина была не от него, а от Серебрякова. Тогда мы и познакомились, ну а дальше мне просто не захотелось снова держаться в стороне.

– Дай догадаюсь… Валеру тоже заткнул ты?

– Да.

– Как?

– Какая разница? Он это заслужил, ну а то, что он серьезно не пострадал, тебе известно. Ни он, ни Серебряков, ни Дубровин больше не смогут вам навредить. Мне нет смысла оставаться.

Гордость требовала промолчать, Женя ведь и так уже сказала достаточно. Но бывают моменты, после которых о молчании сожалеют всю оставшуюся жизнь. После смерти матери Женя слишком хорошо знала об этом.

И молчать она не стала.

– Разве я и Костя – недостаточный смысл?

– Вы как раз причина уйти. Женя, у тебя хорошая жизнь…

– У меня нет жизни. Точнее, не было до тебя. Я много думаю об этом в последнее время… Я год за годом сижу и жду, когда начнется моя жизнь. А она в это время проходит.

Женя не сочиняла это на ходу, чтобы удержать Сергея, она действительно так думала. Ей очень легко было винить Костю за то, что она от многого отказалась ради брата. Но правда заключалась в том, что ей хотелось отказаться. Она вполне могла бы совмещать помощь Косте со своей прошлой жизнью, вот только… Прошлая жизнь ей осточертела, ей просто нужно было оправдание, чтобы со всем покончить. Костя и стал таким оправданием, а она трусливо отвернулась от этого факта.

Беда в том, что планов на новую жизнь у нее тоже не было, и Женя попросту ждала, когда они появятся. Многие ведь ждут – выходных, праздника, лета. А потом заветная дата наступает, и оказывается, что она ничего не меняет. Не сама по себе так точно, нужны усилия. Ожидание затягивается, проходят все выходные, проходит теплый сезон – и вот наступает последний день осени. Оказывается, что вместе с ожиданием закончилась почти вся жизнь, впереди остался только холодный обрывок зимы, и время назад не отмотаешь…

Поэтому Женя и готова была рискнуть. Оставить в своей жизни человека опасного, непонятного, изломанного… возможно, несущего угрозу. Но при этом такого, ради которого стоило пойти на риск, нужного и ей, и Косте. Потому что события последних дней показали: Женя не сможет защитить брата так, как Сергей. Не на том пути, с которого Костя уже не свернет.

– Останься… – в который раз повторила она. Женя не знала, что еще сказать.

Сергей теперь сидел рядом с ней. Он не улыбался, не спешил ее обнять и не бросался разбирать сумку. Но и к двери он не подходил. Они оба, растерянные, придавленные грузом прошлого, силились понять, как быть дальше…

Разум подсказывал, что лучше расстаться, так гарантированно безопасней.

Душа шептала, что иногда такие гарантии хуже любой беды.

41. Новый сезон

– Ты выиграл, парень! – вопил ведущий прямо ему в ухо. – Выиграл!

Костя понимал, что это правда: он видел цифры на экране. Но реального чувства победы не было. Скорее, опустошение – он просто отдал все, что было у него внутри, и осталась только пустота. Это не разочаровывало, он знал, что потом триумф придет и в его жизни начнется новый сезон – делающий музыку профессией.

Пока же Косте оставалось лишь довольствоваться тем, что он все сделал как надо. После обрушившихся на него испытаний он вообще не верил, что дойдет до финала. Однако его популярность настолько возросла, что последнее выступление перенесли. Костя еще был бледным и худым после больницы, зато на ногах стоял уверенно и пел не хуже, чем раньше. Он догадывался, что мастерство, сочетающееся с образом воскресшего героя, и обеспечило ему победу.

Именно поэтому Костя сегодня выступал без грима. Он хотел, чтобы люди увидели его таким, какой он есть.

Он растерянно улыбался и щурился, пытаясь рассмотреть зал через завесу ярких огней. Зрители аплодировали ему – кажется, стоя. Он искал в толпе знакомые лица… и находил.

Люда заявляла ему, что не придет. Потому что пока не простила его за что-то. Она говорила об этом многозначительно, будто он сразу должен был понять, о чем речь. Костя ничего не понимал, но она ему не верила. Тем не менее, когда она попросила у него билет на финал, он не отказал. И вот теперь она была здесь – аплодировала ему, как все, пусть и со снисходительной улыбкой. Костя