— Я занимаюсь благородным делом и требую к нему уважения! Ты отправляешься на Лемнос вот с этим, — он щёлкнул пальцами.

Макс охнул и схватился за внутреннюю сторону запястья. На коже проступил круглый символ, который выглядел так, словно его выжгли калёным железом изнутри — краснота спала почти сразу, но круг не исчез, остался белым шрамом.

— Что это?

— Как я и сказал, ты отправляешься на Лемнос, — безапелляционно заявил Гефест, — будешь работать в кузнице, можешь навещать мать и управлять своей строительной компанией удалённо. Покинешь остров, и я узнаю, и Арес узнает, и тогда я уже не смогу тебя защитить.

Макс вспыхнул от гнева.

— Защитить? Это ты называешь защитой? Ещё скажи, что это во благо…

— Не ори! — Гефест провёл ладонью у его лица, втягивая облачко светлой энергии. — Даже этого не предвидел! Как ты вообще мог так глупо попасться? — он с отвращением стряхнул частичку божественной силы Ланы. — Ты всего лишь мальчишка, разделяющий мир на чёрное и белое, на добро и зло. Ты не всесилен, далеко нет, и многих высот тебе не достичь, не потому что ты не сможешь, а потому что ты для этого не рождён. Подумай об этом и не мешай моим планам!

— Я не собираюсь… — возмутился Макс, но не договорил, отвлекаясь на стук каблучков по полу.

В покоях появилась Клессандра, одетая в фисташковый брючный костюм с накинутой на плечи кожаной курткой. Она поймала свой рыжий локон с лёгким оттенком океана и намотала на палец.

— О, не ссорьтесь, — Клессандра склонила голову в знак приветствия. — Максимиллиан… Гефест, я связалась с Гермесом и всё обсудила. Они с Гекатой готовы, как и другие… — Клессандра покосилась на Макса и улыбнулась, так и не закончив фразы.

— Отлично, — Гефест коротко улыбнулся в ответ. — Тогда забирай его, некогда мне с ним тут… нервы дороже, и они мне в другом месте пригодятся.

Клесс тихо рассмеялась и подмигнула Максу.

— Да будет так.

***

Когда действие источника залечило остатки шрамов, Аид взял Лину за руку и переместился в свой рабочий кабинет. Она не удивилась викторианской обстановке, столу на резных ножках и стульям с мягкими спинками. Конечно, всё чёрное, даже обложки книг на многочисленных полках как на подбор, словно он сделал специальный заказ для целой библиотеки. Лина улыбнулась ему и прошла вперёд, шлёпая по полу босыми ногами. То ли от переизбытка эмоций, то ли от радости встречи с Аидом, Лина не заметила, что каждый её шаг оставляет на полу пучки свежей живой травы, вьюны ползут по колоннам и стенам, распуская всевозможные цветы — только когда с потолка снегопадом посыпались лепестки, она остановилась. Аид посмотрел на неё. Он хотел бы сказать, что она вернула ему жизнь и свет, который казался утраченным навсегда, но вместо этого произнёс:

— Ты стала сильнее. Раньше в пределах дворца, кроме твоей спальни и садов, ничего не цвело.

Лина вспомнила нарцисс у ручья.

— Я никогда не осознавала своей силы и того, на что способна. Может, теперь будет иначе? — она взмахнула рукой с твёрдым намерением всё убрать, но добилась лишь того, что гора лепестков свалилась на Аида.

Он стряхнул лепестки с плеч и волос.

— Да, работы предстоит много, — заключил он и указал взглядом на стол. — По крайней мере, одно из твоих желаний исполнилось

Лина обернулась. На столе в ворохе цветов гранатового дерева лежали два тёмно-красных плода.

— Я понятия не имею, как это сделала…

— Ничего, такое бывает, — он прошёл к столу и сел на своё место. — Однажды, когда тебя ещё на свете не было, я случайно поджёг хитон Зевса, прямо на Совете Триединства.

Лина рассмеялась и села напротив.

— Неужели Владыка Аид мог быть таким рассеянным?

— Никто не рождается взрослым и опытным, — Аид смахнул несколько цветов граната на пол, и на какое-то время замолчал.

Лина молчала тоже, складывая в голове всё случившееся, переживая эмоции последних часов вновь и вновь. В раздумьях она взяла цветок граната и покрутила его.

— Что ты планируешь делать?

Аид бросил на неё взгляд и постучал пальцами по столу, принимая какое-то решение.

— Меня навестила одна богиня, из-за которой Совет Триединства стал скорее необходимостью, чем возможностью договориться. И на Олимпе собираться нельзя.

— Важную вещь? Это касается титанов? Или изначальных богов?

— Ни тех, ни других. Я не могу объяснить, мне нельзя этого делать, но в остальном я хочу быть честным с тобой до конца. Совет Триединства должен состояться.

— Понимаю, — Лина кивнула, чем снова удивила его. Прежняя Персефона возмутилась бы или стала спорить, — если один из вас уйдёт по своей воле или против неё, будет полная катастрофа.

— Дело не только в этом. Нас всех связывает древняя клятва, разрушить которую, значит утратить надежду на будущее.

— Я слышала об этом ещё до знакомства с тобой. Никто из вас не должен утратить Власть, ни один из вас не должен быть убит, вы основа мира.

Аид взглянул на неё очень внимательно, как в тот раз, когда она сказала, что он «просто делает то, что должен».

Лина смутилась.

— Что? Почему ты так смотришь?

— Ты очень красивая, — на выдохе произнёс он.

Сердце забилось сильнее, уютное тепло разлилось по телу, Лина отложила цветок и взяла гранатовый плод. На лице Аида застыло нечитаемое выражение.

— Ты уверена? Ты не обязана делать этого, если не хочешь.

Она положила гранат перед собой и коснулась, желая, чтобы он раскрылся сам, но что-то пошло не так. Сок брызнул на Аида, он усмехнулся и взял гранат, с лёгкостью разделяя его на половинки — зёрна рубиновыми бусинами выпали на чёрную поверхность стола.

— А как же… — Лина очень точно изобразила его манеру говорить, — ты моя жена! Перерождением этого не изменить?

Аид склонился к столу, и из-под его пальцев выбежала маленькая лазурная змейка. Она, извиваясь, помчалась в сторону Лины.

— Надеюсь, ты понимаешь, что играешь с огнём, Персефона?

Навстречу змейке юркнул вьюнок, обвил её, но не сгорел, а зацвел огненными цветами. И это было первое, что у Лины получилось сделать без ошибок.

— Эту стихию я давно укротила, судя по всему… может быть, её боишься ты сам?

Аид не ответил, только покачал головой, складывая губы в подобие улыбки. Лина взяла зерно граната и вспомнила:

— Сколько я должна съесть в этот раз?

Аид, задумавшийся о её предыдущих словах, ответил не сразу.

— Не знаю, — признался он, — смена времён года происходит сама по себе, ты лишь её воплощение, не более. Полагаю, сейчас ты богиня Весны и, вероятно,