Сами крутитесь, а в бюджете на ваши трубы и крышу денег не предусмотрено. Скажите спасибо, выделили вам для проживания памятник архитектуры середины девятнадцатого века. Макаренко тоже свои колонии в таких же особняках обустраивал и, ничего, справлялся. А вы чем-то все недовольны. А ну их!

И Надежда Александровна раздраженно махнула рукой.

— Скажите, а как вы добираетесь к себе из города? — спросила у нее Юля. — Мы еле доехали. Дорога совсем разбита. Мост разрушен, мы вброд перебирались.

— Так это вы по старой дороге поехали! — рассмеялась директриса. — А есть новая, лет двадцать ей всего. Она вполне приличная. Даже в распутицу по ней проехать без проблем можно.

— Вот тебе и старая дорога! — прошипела Юля, поглядывая на Сашу. — Тоже мне логическое мышление.

— Пойдемте, поедите с нами, а потом расскажете, что у вас за дело ко мне, — сказала Надежда Александровна. — У нас небогато, но гостям мы всегда рады.

Отказываться было неудобно. Директриса привела нас в столовую и усадила за угловой столик. Там уже стояла кастрюля с дымящимся борщом.

— Кушайте! — пригласила нас хозяйка. — Мясо у нас свое. Весной взяли на свиноферме поросят, вот теперь мясом детей можем подкормить. И овощи с собственного огорода. Ребята у меня молодцы. Знают: если сами не побегают да не поработают, то есть нечего будет. На те деньги, что на каждого воспитанника полагаются, купить разве что кило крупы на день можно. А дети растут, да на свежем воздухе.

Есть постоянно хотят. Если бы не свое хозяйство, просто не представляю, как бы мы обошлись. Еще рыбу ребята в реке сетями ловят. На зиму даже удалось кое-что засолить. Проблему с одеждой тоже решили. У нас свой пошивочный цех работает. Там старшие дети работают. Зимнюю одежду шьют. Потому что обычно поношенные вещи присылают летние. Футболки там всякие, легкие свитера. Зимних курток и пуховиков практически нет. А валенки у нас тоже ребята сами в сапожной мастерской латают. Не бог весть как, но получается. Но валенки — они теплые, и маленьким в снег в самый раз топать. Так и живем. Все бы ничего, но вот что с крышей и трубами делать, не представляю. Тут своими силами не обойтись. Все менять нужно. И то сказать, с тех пор как построили, так и не меняли ничего. При советской власти уж точно не меняли.

— Надежда Александровна, а они вот говорили, что скульптура, которую музей из сада выкопал, очень ценная. Может быть, нам ее обратно потребовать? — возник возле нас Женя. — Ведь нам все здание целиком передали. И землю тоже. Музей не имел права в саду выкапывать.

— Боже мой, какой ужас! — передернуло Надежду Александровну. — Неужели тот кошмар и в самом деле мог стоить каких-то денег? Тоже мне скульптура. Столб, а по нему сплошные змеи и прочие гады ползают. Я бы такое, приплати мне еще, и тогда не взяла бы.

— Но тем не менее если произведение именно таково, как мы думаем, то вы могли бы получить неплохие деньги, — сказала я.

— Если оно принадлежит музею, то при чем тут мы? — удивилась Надежда Александровна. — Хотя не скрою, деньги нам бы сейчас весьма пригодились.

Зима на носу, а у нас только один корпус под крышей. А отапливаться печками придется. И дров заготовить уже не успеем. Я понадеялась, что успею за лето выбить деньги на ремонт. Да, видно, зря понадеялась.

— А вы знаете, где располагается этот музей? — спросила Мариша. — И как он вообще называется?

— Историко-краеведческий музей, — сказала Надежда Александровна. — Гатчинский филиал. А вот точного адреса не знаю.

На второе подали пшенную кашу с грибной подливкой.

— Мяса не будет, — засмеялась Надежда Александровна, видя, что мы не торопимся приниматься за еду. — И не ждите. Поросят на зиму бережем. Сейчас они еще такие маленькие.

На третье подали компот из черники и пирог со свежими ягодами. Ребята, убрав за собой посуду и отнеся ее к мойке, потянулись к выходу. Мы последовали за ними. Директриса с Женей проводили нас до ворот.

— В общем, если вам что-то удастся решить со скульптурой, то не забудьте о нас, — на прощание сказала Надежда Александровна.

— Не забудем, — заверил ее Миша, забираясь в машину. — Саша! — напомнил он брату.

А тот что-то втолковывал директрисе. Наконец она кивнула и взяла у него несколько бумажек.

— Что ты ей дал? — спросила Юля, когда мы немного отъехали.

— Убедил, что она должна взять с нас деньги за обед, — сказал тот. — Не может же она позволить себе роскошь кормить всех нахлебников.

— Молодец! — одобрила Мариша, и мы отъехали.

— Впервые с тех пор, как я купила себе эту машину, мне было стыдно в нее садиться, — сказала Юля. — Раньше я только радовалась, что она у меня есть, что теперь могу задирать нос перед другими.

А ведь я могла бы вполне и на старой машине поездить. Она еще вполне ничего. А деньги отдала бы этим ребятам. Или какому-нибудь другому детскому дому.

— Стыдно сказать, мяса неделями не видят! — поддержала ее я. — А ведь они растут. И зимой будут мерзнуть в холоде. И это, когда в стране появилось столько богатых или просто обеспеченных людей!

Стыдно! Честное слово, мне за саму себя стыдно!

Дальше мы ехали молча. Возразить было нечего.

Действительно, в том, что детский дом бился из последних сил в тисках нужды, была доля и нашей вины, и вообще всех более или менее обеспеченных людей.

Ну, не платят у нас в стране налоги, понятно. Никто не верит, что они и в самом деле дойдут до нуждающихся, а не осядут в карманах различных чиновников.

Но ведь можно и напрямую помочь детскому дому.

Какая-нибудь строительная компания могла бы починить им вовремя крышу и заменить трубы. А теплую одежду и игрушки могли подбросить и все мы.

Ведь у каждого из нас в свое время бывали деньги.

Но нам и в голову не приходило, что их можно потратить не только на себя, но и на других. А если и приходило, то мы благополучно выбрасывали эту мысль из головы.

— Теперь в музей? — прервала затянувшееся молчание Мариша.

— Ага, — кивнула Юля. — Но сначала домой. Не хочу выглядеть идиоткой, мотаясь по Гатчине и спрашивая у прохожих, где у них тут разместился филиал краеведческого музея области. И за Инну у меня сердце неспокойно. Чувствую, что с ней что-то случилось.

— Тогда домой! — немедленно решил за всех Миша.

И мы поехали домой. В Питер.

* * *

У Димы с Васей рабочий день начался рано.

С восьми утра они обходили одну за другой квартиры в доме Лидии Горлиной, расспрашивая о знакомых женщины, главным образом о знакомых мужского пола и средних лет. Увы, ничего определенного им пока узнать не удалось.