— Минсе, совсем с ума не сходи. — говорит Соен: — это ее мама снимала и только на церемонии. Ее даже в класс не пустили.

— А вдруг она с собой скрытую камеру в раздевалку пронесет? — возражает Минсе: — что тогда? Для вящей популярности блога своей мамочки! Я вчера у нее на канале посмотрела видео — там есть с детского садика! Когда вся ее группа на горшках сидит!

— Серьезно? Вот прямо из детского садика видео есть?

— Да я тебе клянусь! Хотя… сейчас… — Минсе хватается за свой телефон, что-то там находит и тычет девочкам в лицо экран: — вот! Видите! Сидит Анги на горшке и вместе с ней — другие дети!

— Ну… это же в детском садике. Там еще на горшках все вместе сидят, и мальчики, и девочки. — сомневается Соен и смотрит на экран телефона: — хотя, да. Я бы не хотела, чтобы мои видео как я в детском садике на горшке сижу — в сеть попали. У меня мама всем гостям показывает мои детские фото, а я там только в рубашке! Стыд какой.

— Надо ей сразу сказать, чтобы не смела нас фотографировать и снимать! Ни в классе, ни за его пределами! — решительно заявляет Минсе.

— Во всяком случае лучше нам будет держаться от нее подальше. — заключает Соен: — запретить ей снимать нас мы не можем, по крайней мере в публичных местах и…

— Как это не можем! — вспылила Минсе: — да пусть она только попробует меня на свой телефон снять — я ей его разобью! И по голове дам! Чего она о себе возомнила⁈ Никаких папарацци в школе! Давайте ее поколотим! Или соком обольем! Или…

— Остынь, Миччинян. — Соен кладет руку на плечо Минсе: — нельзя никого обижать в школе. Хотя если меня будут снимать без моего разрешения… а ты знаешь, что у очкарика Чон Ёна отец — прокурор городского округа?

— У кого? Этого, который вместе с Ёджоном и Бон Хва водится? Ботаны и задроты которые? И чего госпожа Мэй в этом Бон Хва нашла? Может они — родственники? Или родители знакомы? И вообще, почему ты об этом говоришь?

— Ну… в том случае если эта Анги будет нам доставлять трудности — мы всегда можем обратиться в правоохранительные органы. Снимать школьниц без их разрешения в раздевалке наверняка запрещено законом. — Соен поворачивается к молчаливой Юджин: — а ты что скажешь, Отшельник?

— Анги — несчастная девочка. — коротко отвечает Юджин: — отстаньте от нее.

— Да мне плевать, какая она несчастная. Еще раз ее мамаша меня заснимет и выложит в интернет — я ей такой скандал устрою! — заявляет Минсе.

Нари улыбается, заканчивая свою трапезу. Еда в столовой никогда не была ни достаточно изысканной, ни достаточно вкусной. Однако она могла вытерпеть это. Все это — ерунда по сравнению с тем, что ее ожидает потом, когда и отец, и братья наконец признают, что их младшенькая на самом деле не избалованная девчонка, а умудренная жизнью и обремененная житейским опытом девушка.

— Но и это еще не все! — продолжает Минсе: — у меня на самом деле сегодня такая новость! Закачаетесь! У меня же папа в департаменте образования работает, в секретном отделе!

— В секретном отделе? В министерстве образования есть секретный отдел?

— Ой, помолчи, Юджин! В общем я подслушала как он говорил по телефону и он сказал, что в нашей школе есть секретный ученик! Отпрыск семьи чеболей! И… не просто в школе, а в нашем классе! Так и сказал «в этом же классе учится и моя дочь Минсе»!

— Пффвхх! — давится апельсиновым соком Нари.

— С тобой все в порядке, Нари? Ты слишком быстро пьешь! — заботливо хлопает ее по спине Соен: — пей не торопясь! Так и подавиться недолго…

— Д-да. Со мной все в порядке… — выдавливает из себя Нари. Ее мысли лихорадочно мелькали в голове. Она раскрыта⁈ Нет, нет, Минсе сказала — «отпрыск». Отпрыск — это же сын? Или и дочь тоже так можно назвать?

— Но кто же у нас в классе может быть наследником чеболей? И зачем ему поступать в такую школу? Разве очень дети очень богатых людей не учатся в своих закрытых заведениях? — задается вопросом Соен, прижимая палец к подбородку.

— Да ну, быть не может. — машет руками Нари: — кто же из детей богатых родителей — пойдет в эту школу? Это же школа для бедняков!

— Ха-ха-ха! — покатывается со смеху Минсе: — ты отжигаешь, Нари-сси! Ну ты даешь!

— В самом деле, Нари. Наша школа — это школа для довольно состоятельных людей. Бедные люди ходят в государственные школы, на бесплатное обучение. Кроме того, даже среди государственных школ есть разные — в хороших районах и не очень. Центральные школы и школы в пригороде — получше. А вот те, что в спальных районах… или в промышленных — те похуже. На этом фоне наша школа фактически является самой лучшей. — указывает Соен: — даже если ты шутишь, это не очень хорошая шутка. Если бы какой-то сын чеболя захотел бы инкогнито спуститься в обычную школу, то он обязательно попал бы к нам. Ведь наша школа — это верхний слой среднего класса… так я скажу.

— А почему мы считаем, что это — сын? — задает вопрос, молчавшая ранее, Юджин: — отпрыск чеболей — почему это не может быть дочь? Например… Соен-сси!

— Нет! — вскрикивает Нари: — это совершенно и определенно сын! Наследник!

— Что? — Минсе поворачивается к ней и у нее в глазах — загораются лукавые огоньки: — а чего это ты так подскочила, Нари-нуна? Может быть это — ты? Загадочная дочка семьи чеболей…

— Нет! Просто… — Нари в панике соображает, чтобы сказать, чтобы отвести от себя подозрения… она знает, что ее легенда не выдержит пристального изучения. Спокойно, думает она, самый лучший способ сменить тему разговора — дать слушателям то, что они хотят слышать. Перенаправить их мысли и найти себе новый объект для размышлений. То есть — нельзя отрицать открыто, нельзя бороться с подозрениями отрицанием. Это только вызовет еще больше подозрений, как бы она не отрицала. Значит — ей нельзя просто сказать «я — не она»! Ей нужно