Зашевелился старый слуга, что был под заклинанием сна, я смогла вдохнуть полной грудью, а Люк с руганью на исчезнувшие щиты бросился к двери.

Стало действительно легче, я даже села, но оставить глаза открытыми так и не смогла. Сейчас подышу, и всё пройдёт, и никакой больше свистопляски. Время тянулось медленно, слышались быстрые шаги, даже короткий разговор между магом и слугой. Как стало понятно, его хотят оставить с пленными за сторожа. Вывели из темноты полу стоны полу вздохи госпожи Торкинс.

— Не представляете, как было страшно, я даже пошевелиться не могла. А потом они выломали дверь. Ох, мой бедный дом. Но вы такой храбрый, вы меня спасли, — это что поцелуй?

Глаза сами открылись и через лёгкую пелену, я увидела, висящую на маге госпожу Торкинс. Она невнятно щебетала и постоянно сбивалась со слёз на воркование, даже пару раз стукнула кулачком по плечу главаря, потом опять принялась ворковать, охотно выставляя вперёд своё декольте. Маг из вежливости даже заглянул, но по сосредоточенному виду стало понятно, что ему интереснее Люк, чем сомнительные прелести.

Главарь перевёл взгляд на пленников, за ним и я повернула голову. Двое мужчин без сознания лежали у окна, их руки стягивали кожаные шнурки со свисающими серыми камешками. Кто бы мог подумать, что такая неприметная магия настолько сильна. Хотя, возможно, всё зависит от того, кто делала эти вещицы и у другого были бы золотые кандалы с переливами и цветовыми всполохами. Кому эффекты, кому основательность. На этой мысли я встретилась взглядом с поблескивающими глазами мага.

Он сказал госпоже Торкинс что-то такое, от чего та посмотрела на меня волком. Довольно бесцеремонно отцепил от себя её руки и отодвинул в сторону. Три шага и он опустился рядом со мной на корточки. Холодные пальцы ощупали голову, руки, ноги и остановились на плечах.

— Цела. Идём, — он поднялся и протянул мне руку.

Всё четко, быстро, без лишних слов, как будто я и не человек, а деревянный истукан. Ведьминская вредность не стала дожидаться пока я окрепну и дала о себе знать.

Отодвинула от себя руки, сама поднялась, комната завертелась, но я устояла.

Главарь внимательно на меня посмотрел и, не говоря ни слова, направился к выходу. Остановился у проёма со сорванной дверью и жестом предложил выйти. Глаз он на меня не поднимал и вряд ли мог заметить, как я показала ему язык. И сама же покачала головой, дети и то себя лучше ведут. Преодолевая слабость, поплелась вперёд.

Мы вышли, он даже придержал меня за локоть на ступенях, но быстро отпустил. А у калитки мой запал вредности иссяк, навалился запоздалый страх, и я остановилась, чтобы перевести дыхание. Бессильно уцепилась за ограду и посмотрела на мага. Ветер трепал его стянутые в хвост волосы, но он, казалось, не замечал ни холода, ни мороза. В отличие от меня был по-деловому собран и безэмоционален, только вот его рука до побелевших костяшек сжимала рукоять меча. Он свистнул лошадь, и как только та подошла, обернулся.

— Мариша, — глухо позвал, всё еще, не поднимая глаз.

— Я сама доберусь домой, не беспокойтесь, — проговорила довольно уверенно для своего состояния, в душе злясь на себя, что вообще пошла за магом, если хотела показать характер, там бы и осталась.

— С удовольствием выслушаю из-за чего ты себя так ведёшь и, предполагаю, узнаю много неприятного о себе, но позже, — сообщил он, наконец, поднимая глаза. — Сейчас я собираюсь посадить тебя в седло и довести до лавки.

— Как я уже сказала, добраться я могу сама. А вы езжайте туда, куда там собирались, а от меня отстаньте.

Его глаза поблескивали серебром, но на последнём моём слове окончательно стали напоминать металл. Сейчас я понимала, почему этот взгляд так ужасал Эстель. Довольно сложно думать, когда на тебя смотрят такие провалы, да что там думать, даже двигаться, просто оторопь берёт. Маг неожиданно оказался слишком близко.

— Как ты вообще попалась им? И почему ты ночью ходишь по тёмным улицам?

Я, молча, смотрела в горящие глаза и совсем потерялась. Была так обижена на него, за черствость, за это спокойствие, за то, что на меня опять охотились, и не могла ничего сказать. Против воли навернулись слёзы, а руки стали подрагивать. Опустив голову, отступила в сторону и почти твёрдо проговорила.

— Не переживайте, ваш амулет сгорел, так что, даже если ещё раз попадусь, вы об этом не узнаете и будете спать спокойно, — после тяжелой и довольно долго тишины послышался вздох.

— Какая же ты глупая, Мариша, — обреченно пробормотал маг и притянул к себе.

Он был таким теплым и пах дымом, и это почему-то окончательно лишило меня душевных сил. По щеке медленно поползла слеза.

— Было так страшно, — прошептала я и уцепилась дрожащими пальцами за его кожаную куртку.

— Теперь всё позади, — он погладил по волосам и крепче прижал к себе, от чего слёзы полились в два ручья, я даже почти не всхлипывала, просто сжимала крутку в пальцах и плакала.

— Да, всё позади.

— Теперь все хорошо, — он опять погладил по волосам.

— Вы каждый раз говорите что, всё хорошо, — сквозь всхлипы пробормотала я, уткнувшись в его плечо.

— Возможно, потому что всё и, правда, хорошо? — с долей иронии проговорил он мне на ухо.

— Меня чуть не убили, — очень тихим и почти философским голосом напомнила я и подняла голову.

Его губы мягко коснулись моих. От неожиданности я отклонилась назад, но меня не отпустили. Цвет серебра пугающе засиял. Следующий поцелуй прошёлся по моим нервам осколками. И я сильнее вцепилась в его куртку. Глубокий, страстный, ни на что не похожий и такой долгожданный. Мы прижимались так тесно, что я чувствовала его бешеное сердцебиение и кровь горячилась всё сильнее. Его губы теперь припадали к шее, руки сжимали, а мои бедные ноги подгибались. Судорожный вздох и новый глубокий поцелуй.

Неожиданный порыв ветра оторвал от меня мага. Он отпрыгнул на два шага и, засунув руки под мышки, остановился. Голова опущена, весь вытянут в струну, только тяжёлое дыхание не вязалось с его позой. Я же непонимающе смотрела на него. Когда и как всё прекратилось?

По голым рукам и шее прошёлся ветер. Расстегнутые пуговицы, развязанная лента в волосах и плащ у моих ног. Нервными пальцами постаралась привести себя в порядок и, чуть покачнувшись, подняла плащ. Главарь всё так же стоял с закрытыми глазами и глубоко дышал. Прошла минута, вторая, а ничего не менялось.

— Господин Скэнмор, — позвала я, протягивая руку к плечу.

— Джеймс, — он резко открыл глаза, и рука сама собой спряталась за спину.

Серебро уже не так ослепительно сияло, но в темноте тусклый металлический отлив абсолютно нечеловеческих глаз приобретал пугающие черты.

— Мне будет приятно, если ты станешь называть меня по имени, — хриплый голос, не похожий на обычный, завершил картину совершенно нового для меня главаря наёмников. — И, думаю, всё же лучше отвезти тебя в лавку.