– Оставь ее в покое, Тейлор!

И лицо, и поза – все в Кларке теперь выражает презрение, которое он испытывает к бывшему лучшему другу. От прежней дружеской привязанности в нем не осталось и следа – будто дружбы между ними никогда не существовало.

– Вот уж не тебе раздавать мне приказы, – резко произносит Кларк.

– Оставь ее в покое! – повторяет мой однокурсник.

Стоя в метре от Джексона, Кларк значительно превосходит его в росте и в ширине плеч. Он смотрит на него как на ничтожество, как на ни на что не способного слабака.

– А ты что думал? У нее есть обязательства перед Сыновьями Дьявола, какие были в свое время и у тебя. Но вот незадача, я уже использовал своего джокера, когда спас твою жалкую трусливую задницу, и у меня нет второго для этой блистательной мисс.

Вскрывшаяся правда – как одна, так и вторая – громом гремит над нашими головами, заставляя похолодеть всех нас. Она не щадит никого.

Взгляды друзей поочередно останавливаются сначала на Джексоне, а затем на мне. Никто не произносит больше ни слова.

Джексон не в восторге от того, что Кларк выдал его тайну, но, кажется, еще больше он поражен моей причастностью к банде. Он сверлит меня глазами, растерянный и явно разочарованный.

Уж чья бы корова мычала!

Я резко встряхиваю головой, а затем снова переключаюсь на Сына Дьявола.

– Я не шутила, когда сказала тебе, что все кончено, Кларк.

– Ты слышал? – бросает ему Джексон. – Проваливай, или я клянусь тебе Драупниром, что…

Взгляд Кларка темнеет, и та капля терпения, которая у него еще оставалась, мгновенно улетучивается.

– Мне плевать, что мы выросли вместе, Джексон, не нарывайся!

Тот делает шаг к нему навстречу, но тут вмешивается Дэниел и оттаскивает друга назад, прекрасно понимая, что Джексон будет не в состоянии справиться с Сыном Дьявола. Но Джек просто зациклился на Кларке. Стремясь его спровоцировать, он разводит руки будто для объятия.

– Давай-давай, я тебя жду! – кричит он.

В ответ на умоляющий взгляд, который бросает на меня Дэниел, я встаю на пути у главного хулигана, но он кладет руку мне на плечо и отодвигает меня в сторону с такой легкостью, что приходится присмиреть.

Дэниел не теряет надежды, он снова тянет назад товарища по команде. Он ругается на и приказывает утихомириться, но Джексон неожиданно агрессивно его отталкивает.

Мы все ошеломлены поведением нашего друга. Какая муха его укусила, черт побери?

– У ТЕБЯ БЫЛА КИШКА ТОНКА ЗАЩИТИТЬ ТВОИХ РОДИТЕЛЕЙ! И ЕЙ ТОЖЕ КРАНТЫ, ЕСЛИ ОНА БУДЕТ РЯДОМ С ТОБОЙ, СУКИН ТЫ СЫН!

Я замираю. Точно так же, как и Лола, Аврора, Эмили и Дэниел. Кажется, что само время замирает.

Несмотря на то что Джексон тут же жалеет о своих словах, уже слишком поздно. Лицо Сына Дьявола не выражает никакой боли, он смотрит прямо перед собой абсолютно пустым взглядом. У меня сводит живот от дурного предчувствия: я боюсь того, что может дальше произойти. Постепенно губы Кларка начинают раздвигаются в его фирменной садистской улыбке. Затем то же садистское выражение появляется и у него в глазах.

Опускаю голову и зажмуриваюсь, смирившись с тем, что сейчас будет. К тому же после такого я и не стала бы его удерживать – с моей стороны это было бы лицемерием. Если бы я была на его месте, если бы собственными глазами видела, как убивают моих родителей, я бы вцепилась Джексону в горло, желая его прикончить. Никак не могу поверить, что он посмел это сказать. Чтобы задеть побольнее, он не только использовал худший день в жизни Кларка, но и оскорбил его мать. И поэтому я даже не вздрагиваю, когда кулак Сына Дьявола врезается в челюсть Джексона, который падает навзничь под пронзительные крики напуганных девушек.

– Эта сука, как ты выражаешься, забирала тебя из школы и вытирала тебе задницу, пока ты еще был в пеленках. Скажи еще хоть слово о моих родителях, и я тебя убью!

После этого единственного удара Кларк поворачивается к Джексону спиной. Он проходит мимо меня и торопливым шагом направляется к стоянке, едва сдерживаясь, чтобы не взорваться.

Джексон, морщась, трогает пальцами кровоточащую губу.

– Ты просто кретин! – набрасывается на него Аврора.

– Он использует Авалон для своих грязных дел!

– ХВАТИТ! Очень удобное оправдание! Ты ведь и сам ее используешь, чтобы излить свою злость на Кларка за то, что он тебе когда-то сделал!

Джексон открывает рот, чтобы возразить, но в последний момент решает промолчать. В его взгляде, брошенном на меня, читается сожаление.

Я вздыхаю, ошеломленная происходящими событиями.

– Да, Сыновья Дьявола привлекают меня к своим делам. Однако за последние две минуты ты упал гораздо ниже, чем они. И не потому, что использовал меня как предлог, чтобы излить на него всю свою злобу, но потому, что воспользовался для этой цели худшим днем в его жизни, стараясь задеть его как можно больнее. Когда Кларк на кого-то нападает, в его защиту можно по крайней мере сказать, что он побеждает соперника, не имея необходимости прибегать к чужим слабостям. Тебе пора забыть прошлое, Джексон. Потому что тот, кого мы только что видели, – это не ты. Ты гораздо лучше. Во всяком случае, я на это надеюсь.

Не оглядываясь, я иду за Кларком, который уже подошел к своему мотоциклу. Он нервно проводит рукой по волосам, а затем яростно лупит кулаком по стоящему рядом фонарному столбу. Глухой стук разносится далеко за пределы стоянки. Я прибавляю шагу, чтобы успеть дойти до него, пока он не уехал, но, когда оказываюсь уже в двух метрах от него, Сын Дьявола оборачивается ко мне с лицом, искаженным глубокой, слишком долго скрываемой ненавистью.

– Не подходи ко мне!

Резко останавливаюсь, сердце неистово колотится у меня в груди. Я ненавижу его за вранье, но в это мгновение мне невыносимо плохо из-за того, что он страдает. Джексон не имел права в обвинениях против него использовать его покойных родителей, это бесчеловечно.

Кларк ходит взад и вперед рядом со своим «Харлеем». Кулаки его то сжимаются, то разжимаются, и желваки на скулах ходят ходуном. Он яростно ругается, не в состоянии обезвредить бомбу, которую Джексон сунул ему в руки.

Его самая большая рана открылась и вновь стала кровоточить, и у меня нет ни малейшего представления, как облегчить его боль.

– Кларк…

– ЧТО?

Он стремительно оборачивается ко мне: черты его лица искажены сильнейшими разрушительными эмоциями, которые погружают его в состояние полной растерянности. Он идет в мою сторону с такой садистской решимостью во взгляде, что у меня в мозгу включается тревожный сигнал, но затем внезапно застывает и меняется в лице; шатаясь, он пятится несколько шагов, а затем снова принимается ходить взад и вперед, необыкновенно нервничая.

У меня начинают дрожать руки. Никогда прежде я не видела его в таком состоянии, я не могу его так вот оставить. Он страдает, и это слишком опасно для тех, кто попадется ему на пути. Я пытаюсь подойти к нему, однако Кларк отступает, крикнув мне, чтобы я не смела к нему приближаться.

Сердце обливается кровью, когда я понимаю, что он не отталкивает меня, а просто боится, что может меня ударить, не справившись с неистовым желанием разрушения. Его переполняет ненависть, а единственный человек у него перед глазами – это я. И он считает, что, даже если обычно ему удается ее побороть, на этот раз все по-другому. Что его эмоции слишком сильны и что в какой-то момент он просто взорвется. И он боится, что это произойдет, когда я окажусь рядом с ним.

– Ты себя контролируешь, – говорю я дрожащими губами.

– ДА ЧТО ТЫ ОБ ЭТОМ ЗНАЕШЬ!

И тем не менее я не могу его сейчас бросить и продолжаю приближаться к нему.

– Остановись, Авалон…

Его прерывающийся голос разрывает мне сердце, но я сдерживаю слезы. Нас разделяют каких-нибудь два метра, и если он наконец перестанет пятиться, то я смогу подойти к нему, сделав лишь три шага.

– Твой гнев сейчас сильнее обычного, но источник у него тот же